Там, где, казалось бы, заканчивают своё существование вещи, для многих только начинается жизнь. Рейд на свалку вместе с сотрудниками милиции — весьма познавательное и поучительное событие…

НА СВАЛКЕ

Настоящие хозяева свалок — чайки. Казалось бы, откуда им взяться — настоящего моря под Минском не имеется. Зато есть несколько полигонов для свалки бытовых отходов, где чайки чувствуют себя превосходно. Целые полчища черно-белых птиц, оглушительно гомоня, бесстрашно пикируют прямо под ножи бульдозера за лакомым куском. На людей они внимания не обращают, могут даже крылом лицо задеть. Между тем народу на свалке хватает…

При виде нескольких мужчин в штатском, но с характерной «служивой» выправкой многочисленные обитатели свалки настораживаются, оставляют свои мешки и сбиваются в кучу. При виде фотоаппарата в руках «нечаянно» отворачиваются. Впрочем, документы у большинства в порядке — или паспорта, или справки, их заменяющие, при первом же требовании извлекаются откуда-то из недр грязной одежды. Бумаги как раз хранятся в чистоте, в целлофановых мешочках или в «файлах».

К проверкам документов народ, работающий на свалке, привычен. Сотрудники милиции регулярно пытаются обнаружить здесь лиц, находящихся в розыске, и нередко поиски эти увенчиваются успехом. Вот и сейчас сотрудник милиции подводит ко всем остальным молодого человека, который, завидев правоохранителей, пытался скрыться в дальних грудах мусора. При ближайшем знакомстве выясняется, что удирал он не зря, поскольку разыскивается за кражи…

Бомжей в общеизвестном значении этого слова — бородатых вонючих товарищей, не имеющих жилья и прописки, — на свалке не так уж и много. Большинство людей, которые здесь работают, не производят и впечатления алкоголиков. Лица их темны, но не от чрезмерных возлияний, а от загара — работают ведь на свежем воздухе, под открытым небом. Так, один молодой человек демонстрирует вместе с паспортом… водительское удостоверение. У него, оказывается, есть жена и трое детей. На своей машине мужчина каждый день приезжает сюда на работу — грязную и непрестижную, но приносящую при разумном подходе неплохие деньги…

Другой, молодой и красивый, похожий на цыгана, пытается завести светскую беседу со мной, единственной женщиной среди милиционеров. Яркие бедовые глаза так и сверкают из-под замызганной вязаной шапочки. Грудь «мачо» украшают многочисленные значки.

— Здесь нашел? — киваю на «коллекцию».

— А где же еще?! — гордится «орденоносец». — Разве такие где-нибудь купишь?

Жаль, не разбираюсь в фалеристике и не могу сказать, есть ли среди них что-то ценное…

Все, что мы выбрасываем за ненадобностью в мусорные контейнеры, для некоторых становится предметом тщательного изучения, а также средством к существованию. Целый день обитатели свалки сортируют бутылки, макулатуру, металл, поношенные одежду и обувь. При поисках «добычи» следует быть осмотрительными — два бульдозера постоянно трамбуют мусор, высыпаемый из машин, не обращая внимания на копошащихся людей. Несчастные случаи на свалках не редкость. К ним завсегдатаи относятся философски спокойно…

Прямо на свалку каждый день приезжают сборщики вторсырья, которые прямо на месте за него и рассчитываются. Дешевле всего, несколько центов за килограмм, стоит битое стекло. А вот за килограмм меди можно получить сразу 3—4 доллара. Принимаются целые бутылки, макулатура… Естественно, интересуемся доходами…

— День на день не приходится, — улыбается женщина средних лет с милыми ямочками на щеках. — Как повезет с машинами… А вообще можно заработать от 7 до 30 долларов в день.

— Вот сегодня получил 20 баксов, — вступает в разговор ее сожитель.

— И вы каждый день здесь? — я пытаюсь быстренько подсчитать среднюю «зарплату». — может, пора переквалифицироваться?

— Не, — отмахивается мужчина. — Бывает, не хочется идти, так я и не иду…

— Или здоровье не позволяет, — красноречиво косится женщина на спутника жизни.

После разговора парочка стремительным шагом уходит в сторону гастронома, который стоит поблизости среди нескольких жилых многоквартирных домов.

Выяснилось, что сегодня представитель организации, занимающейся переработкой вторсырья, приезжал в первой половине дня.

— Вот вы продолжаете работать, а куда на ночь денете все это? — киваем в сторону кучи больших мешков.

— Здесь оставим, — пожимают плечами работники.

— Не боитесь? Никто не возьмет? — не отстаем мы.

— А кому ж тут брать? — ловим мы недоуменные взгляды. — Все же свои!

Действительно, чужие здесь не ходят — свалка окружена высоким забором, имеется проходная и весовая для мусоровозов. «Крысятничать» было бы неразумно, ведь тем самым можно лишить себя возможности заработать… или даже здоровья…

На всякий случай сотрудники милиции переписывают данные местных трудяг, а также берут отпечатки пальцев — чтобы владеть ситуацией.

К концу дня народ составляет мешки со стеклом, бумагой и прочим добром к весам, переодевается, моет руки и покидает свалку. Все разъезжаются по домам, квартирам, съемным комнатам, чтобы завтра вернуться на работу.

ЗЕМЛЯНКИ В ЛЕСУ

Вытоптанная дорожка затейливо петляет между деревьями. Мы на-ходимся всего в полукилометре от «цивилизации», но чувство такое, будто бредем по дремучему лесу…

О близости «стоянки» свидетельствует дым костра. Выходим на полянку…

Чувствую на себе пристальный взгляд и тут же вижу двух упитанных котов, разлегшихся на старом матраце. Увы, запечатлеть их не получается — как и все здешние обитатели, при виде фотоаппарата усатые осуждающе смотрят на меня и ретируются. Но ничего, позировать согласны двое мужчин у костра, на котором варится нечто в большущей чернущей кастрюле. Вокруг, между деревьями, прибиты жерди, на которых сушится одежда — явно со свалки. В старой брошенной посуде мокнут куски хлеба и батона. Имеется даже «будуар» — прислоненное к сосне зеркало, перед которым лежат «трофейные» расчески, остатки помады, крема, пудры, лака для ногтей. Увидеться с владелицей этого добра не удалось: безошибочно распознав в приближающихся людях сотрудников милиции, дама поспешно исчезла за деревьями. А вот мужчины приветливо улыбаются, внимание им льстит…

— Надо бы посмотреть, что у них там варится, — бурчит один из сотрудников милиции, сопровождающий меня.

— Даже страшно под крышку за-глядывать, — вторит ему коллега. — Кажется, щенков в прошлый раз было больше…

Чуть поодаль лежит мама-собака, вокруг которой вертятся два толстеньких крупных щеночка. С приближением незнакомых мужчин мама настораживается…

— Не пугайте ее! — прошу я: уж больно робко и даже заискивающе собака косится на пришедших.

Но согнать с места собачье семейство пришлось, поскольку лежали они… на люке, закрывающем вход в землянку!

С разрешения хозяев заглядываем внутрь. Узкие крутые ступени уводят вниз. Что творится в землянке — толком не видно, поскольку света там, естественно, нет. Обращаю внимание на то, что пятачок досок у лестницы чист, на нем лежит домотканый половичок. Внутри очень тесно, но помещается крошечная печурка, нары для трех человек по стенам и маленький столик.

— Как же вы тут живете?! — не могу скрыть свой ужас.

Хозяев это забавляет.

— Нормально живем! — улыбаются они. — Скоро уже два года…

— Но ведь зима такая суровая была!

— Ну и что? Внизу тепло, — не сдаются обитатели землянки.

— Может, у вас и банька есть? — хитрю я. Не спросишь же в лоб, где люди моются…

Мужчина кивком указывает в сторону многоквартирного дома и говорит, что у них там живет приятель, к которому они ходят принимать ванну.

Вообще-то городское жилье есть у обоих жите-лей землянки. Один из них владеет двухкомнатной квартирой, которую сдает за приличные деньги. Второй уступил «однушку» племяннику.

— У него семья, маленький ребенок, надо же где-то жить! — говорит он. — Чего я буду у них под ногами вертеться? А мне и тут неплохо! — мужчина обводит широким жестом свое «хозяйство».

"Если честно, в человеколюбии дяди я немного сомневаюсь

"На прощание обе стороны вежливо желают другу всего доброго. Обитатели землянки смотрят нам вслед немного насмешливо и снисходительно. Что мы для них? Неженки, которые случайно забрели на огонек

Индонезийский колдун Ахмад Сураджи, возжелав стать великим целителем, убил...

Добавить комментарий