(Окончание. Начало в №9.)

Массивная импозантная дама пробуравила меня неодобрительным взором и повернулась к профессору. Я осторожно примостился на кушетке, Аркадин расположился на стульчике, стоящем у самой стены. Судя по количеству толстяков, проблема похудения сегодня едва ли не самая главная для всего дееспособного населения страны. Правда, на этот счет у меня была собственная теория. Выглядела она так: чем выше уровень тревожности в человеческих душах, тем толще слой жира на теле. Эта самоочевидная истина с наглядностью показывает, где именно, в какой части света, уровень тревожности превышает все показатели. А уровень жизни, о котором талдычат на каждом углу, не имеет к этому никакого отношения…

Профессор выписал толстухе рецепт, проводил ее до двери и вернулся к нам.

— Мы по поводу смерти Васнецо-ва… — сказал Аркадин. – Скажите, какую диету вы прописали ему в последний раз?

Профессор недовольно прищурился.

— А что? – он хмыкнул. – Может, вы и меня подозреваете?

Аркадин покачал головой.

— Ну что вы, Михаил Натанович! Побойтесь бога, вы-то здесь при чем?

— Не знаю — не знаю… — судя по выражению лица, словам Аркадина профессор поверил не до конца.

Наверное, его можно было понять. Известие о смерти Васнецова застало врасплох не только Светогорова. В свои тридцать три Васнецов толстел с ошеломляющей стремительностью. Правда, накануне выборов он традиционно немного худел. Легче всего это получалось у него летом, когда вокруг полно фруктов и овощей. И в этот раз все должно было произойти по тому же сценарию. Но не произошло — Васнецов умер в постели, так и не дождавшись свидания с Женевой. Его кончину все восприняли как должное – в день его смерти столбик термометра поднялся до тридцати градусов и можно было предположить, что у тучного человека отказало сердце. Однако вскрытие показало — причиной смерти Васнецова явилась отнюдь не сердечная недостаточность, а внутреннее кровотечение. Тут-то в институте и зашевелились…

Но больше всех обеспокоились его зарубежные коллеги. И вскоре заявление об убийстве Васнецова лежало на столе Аркадина. Ему в помощь дали меня. За день мы изучили заключение судмедэкспертизы, съездили в морг, опросили прозектора Рындина. Но ничего нового узнать не смогли. Оставалось надеяться на Светогорова…

— Скажите, а что могло быть причиной кровотечения? – спросил Аркадин. – Может, какие-то препараты, плохое самочувствие, жара, наконец…

Светогоров пожал плечами.

— Видите, обычно в жаркие дни я рекомендовал ему принимать кардиоаспирин или фениллин. Вы, наверное, не знаете, что Васнецов страдал сердечной недостаточностью

— Нет, — честно сознался Аркадин. – А что в этом случае дает применение лекарств?

Светогоров вынул из шкафа папку с какими-то бумагами.

— Вот, здесь все написано… — он протянул папку мне. – Эти лекарства разжижают кровь. Для человека тучной комплекции подобные меры позволяют переносить жару значительно легче. Возможно, Васнецов ошибся с дозировкой.

— А при нарушении дозировки может быть кровотечение?

— Да, разумеется, может…

Я представил, как толстяк, обливающийся потом, горстями ест таблетки и запивает их фруктовым соком. Или нет – заедает клубникой.

Аркадин поднялся. Я встал следом.

— Поверьте, диета здесь ни при чем, – Светогоров тоже поднял-ся. – Я занимаюсь этим много лет и ошибиться не мог.

— Профессор, — я хотел его успокоить, для чего и положил ладонь на рукав халата. – Нам бы тоже диета не помешала. Да и кто откажется от ведра клубники?

Профессор строго посмотрел на меня.

— А вот это вы напрасно. При таком заболевании, как у Васнецова, клубника ему была противопоказана. Более того, смертельно опасна. Клубника усугубляет действие лекарства. Получается двойной эффект. Я, кстати, всегда напоминал Васнецову об этом, когда составлял список разрешенных продуктов.

Я замер в на пороге кабинета. Аркадин с удивлением наблюдал за тем, как я судорожно обыскиваю карманы.

— Вот, — сказал я, протягивая профессору сложенный вдвое листок. – Это ваш список?

Светогоров надел очки, пробежал текст глазами. Его брови сдвинулись к переносице.

— Да, список мой. Правда, с небольшими отклонениями. Та же клубника, к примеру, здесь не упомянута вовсе… Не понимаю, кому было нужно его исправлять, – он удивленно посмотрел на меня. – Откуда это у вас?

Я подтолкнул Аркадина в спину. Он все понял с полуслова. До выхода мы домчались в считанные секунды.

— Это работа директора. У Васнецова полетел компьютер, и Красильников, пользуясь случаем, подредактировал диету. Зная, что ему нельзя клубнику, он включил ее в список. И даже передал целое ведро. Разумеется, Васнецов ее слопал…

Аркадин выскочил на середину улицу. Летящая навстречу нам «Волга» скрежетнула тормозами.

— Ты чего? От жары крыша поехала? – заорал высунувшийся из машины водитель.

— Тихо! – рявкнул Аркадин, ткнув ему в лицо «ксиву». – Гони в аэропорт!

Водитель быстро успокоился и даже пытался шутить.

— Невесту ловите? – усмехнулся он, поглядывая назад.

— Жениха! – процедил Аркадин. – Ты гони, а все вопросы потом.

Я молча смотрел в окно. Пролетающие мимо поля дрожали в горячем мареве. Обжигающий воздух бил по лицу, словно распаренное полотенце.

— А может, надо было ехать в институт? Вряд ли Красильников успеет так быстро собраться. Тем более что про клубнику он еще ничего не знает…

Аркадин промолчал. Я долго смотрел на него, не решаясь повторить вопрос. В конце концов, ему виднее. Мы доехали до здания аэропорта, перед входом «Волга» лихо развернулась. И только тогда я заметил, как откуда-то сбоку на площадь выскочил темно-зеленый «Опель», принадлежащий институту социологии. На автомобильных дверцах белел двойной круг, по периметру которого бежала витиеватая надпись «Институт социологии».

— По-моему, это Красильников… Торопится в Женеву?

— Не успеет! – решительно заметил Аркадин, сунув пистолет под пиджак. – Пожалуйста, притормози рядом с «Опелем»!

Судя по всему, водитель тоже поймал кураж. Он прижался к самой бровке. В последний момент выскочил на обгон, зажал лоснящийся бок. Я вывалился из салона, рванул дверцу на себя… И оторопел – никакого Красильникова в машине не было. Вместо него рядом с водителем сидел бледный, но совершенно спокойный Федулов.

Мы переглянулись. Первым пришел в себя Аркадин.

— Значит, это вы собрались в Женеву?

Федулов протянул руку, чтобы достать с заднего сиденья свой дипломат. Я схватил его за запястье, пытаясь вытащить из машины.

— Идиот, отпусти руку! – он с силой вырвал свою ладонь. – Я знал, что в никакую Женеву не успею. Потому и собрал дипломат! – он резко щелкнул крышкой, содержимое дипломата вывалилось на сиденье.

Пара теплых носков, электробритва, полотенце, несколько пачек чая – с таким набором в Женеву не летают.

— Метод, благодаря которому прославился Васнецов, мы разработали вместе, – Федулов засунул в дипломат пару носков, пачку чая, ободранную зубную щетку. – Но он меня обманул, все присвоил себе…

— И как же это так получилось? – Аркадин хлопнул дверцей, втиснулся на заднее сиденье.

Федулов, не оборачиваясь, смотрел перед собой. Он говорил глухо, недовольно, но от этого его слова звучали еще трагичнее…

— Однажды у нас полетел компьютер и моя работа пропала целиком, полностью… А файлы Васнецова, как ни странно, уцелели. Их-то он и отослал за рубеж. Уже потом я узнал — он сделал это нарочно. Васнецов уничтожил мои файлы… Уничтожил…

— Их нельзя было восстановить?

— В том-то и дело, что нет. Там было множество расчетов, схем, ди-аграмм… Титанический труд… Да, титанический… — Федулов качнул

головой и ухмыльнулся. – А потом я уничтожил его… Стер, как файл…

— Вы передали ему не ту диету? – скорее констатировал, чем спросил я.

Он ничего не успел ответить – темный, тяжелый взгляд, налитый злобой, сверкнул в глубине салона.

— Нет, Федулов попросту накормил его клубникой… – сказал Аркадин и тут же рассмеялся. – Видишь, Ефимов, человека можно убить и так – по-вегетариански…

В небе медленно пролетел самолет. Белый четкий след разделил нежную голубизну на две части, словно на две книжные страницы, одна из которых уже была прочитана, а другую только предстояло покрыть буквами, словами, строчками. И чьи-то руки несмело приобщались к этому неожиданному, но такому интересному занятию — к небесным письменам.