(Окончание. Начало в №51.)

Монгольский рынок похож на сцены из «Тысячи и одной ночи».

Здесь можно купить все, что угодно, — древний меч, украшенный самоцветами, хорошую плетку-семихвостку, чтобы развлечься с подружкой (только попросите не бить вас чересчур сильно), и даже яйцо динозавра, причем самое настоящее.

Лавочник Долчан давно торговал коврами. Но главным бизнесом для него, конечно же, был гашиш.

— Я убью их, — бормотал Мустафа. — Клянусь небом, я их убью! — Если что-то случится с братом, — повторял Мустафа, — убью. Хотя нет!

— Что ты сделаешь?

— Сначала свяжу, затем поставлю им клизму — пусть брюхо будет полным воды, — а потом закопаю в уголья. Знаешь, как готовят бодог? Сверху запекается, изнутри варится.

— Может, валерьяночки выпьешь? — предложил я.

Монгольский рынок похож на сцены из «Тысячи и одной ночи».

Здесь можно купить все, что угодно, — древний меч, украшенный самоцветами, хорошую плетку-семихвостку, чтобы развлечься с подружкой (только попросите не бить вас чересчур сильно), и даже яйцо динозавра, причем самое настоящее.

Лавочник Долчан давно торговал коврами. Но главным бизнесом для него, конечно же, был гашиш.

— Тот бандит на него работал, — говорил я, пока мы шли по базару. — Долчан знает, где держат твоего брата. И он нам расскажет.

Только я немного ошибся.

Лавочник сидел за столом, глядя в потолок. Может, увидел там особо жирную муху и ждал, пока она влетит ему в распахнутый рот.

Или мешал клинок, воткнутый прямо в горло, — не знаю.

— Мустафа, — негромко произнес я, — Пора сваливать.

Мы опоздали.

Щелкнул курок взведенного пистолета.

Из-за стопки ковров вышла девушка с «береттой» в руках.

Серые безжалостные глаза уперлись в меня.

— Сперва на колени встанешь, или стоя ум-решь?

Да, неловкая ситуация.

— Я верну деньги, — пообещал я. — Через пару дней. Просто неурожай на слонов в последнее время. Скоро все изменится.

— Ты, борода, — девушка посмотрела на Мустафу, — отойди-ка в сторону, а то мозгами испачкает.

— Ладно, — я достал из кармана пачку денег. Захватил их на всякий случай, вдруг похитители задаток потребуют. — Здесь почти все. Остальное…

— Давай часы.

Они у меня дорогие — с компасом, GPS и прочей музыкой. Девушка забрала часы, хмыкнула и сунула в карман шорт.

Потом широко улыбнулась, как кошка.

— Теперь мы снова друзья, — сообщила она.

— Доминик, — я опустился в кресло, — что ты здесь делаешь?

— Арок-хан нанял меня вернуть чашу Темурчина.

Так вот кто послал за мной киллеров…

— А как же двое бандитов, что чуть не размазали меня по скале?

— Это подручные Арок-хана. А я сама по себе. Найду кубок раньше них, и деньги мои.

Я задумался.

Если отдам Никки тючочек с битыми черепками и скажу, что все так и было, — она поверит?

Да вряд ли.

Поэтому я ответил:

— Но ты ведь не собираешься отдавать чашу? Я тебя знаю, Никки. Ты возьмешь деньги, потом застрелишь клиента и оставишь кубок себе.

— Да, — согласилась девушка. — Но мне все равно нужна чаша.

— Послушай.

Я хотел положить ей руку на плечо, потом решил не делать резких движений.

— Чаши больше нет. Она разбилась. Зато — зато есть другое дело. Очень выгодное. Вот это Мустафа-хан, известный контрабандист. Большой человек в этих горах!

К несчастью, Мустафа-хан в этот момент больше был похож на кошку, что искупали с шампунем.

На важного клиента он не тянул.

— Ну ладно, — я помотал головой. — Я сам тебе заплачу. У этого парня брата похитили. Все из-за проклятого золота…

Я сделал вид, будто эти слова сорвались случайно.

У Никки сразу заблестели глазенки.

Она жадная.

— Мы, конечно, поделимся с тобой, — сказал я. — Но не раньше, чем парнишку спасем.

— Заметано. — Доминик присела на кончик стола.

— Заминка в том, что мы не знаем, где он.

— А кто знает?

— Он, — я показал на мертвого торговца.

Девушка помедлила.

— Лавочник работал на Унур-бея. У него лагерь в горах. Стоит начать оттуда.

Я слышал это имя.

Так звали местного наркобарона.

— Проклятье! — прошептал Мустафа. — Я видел, как Унур-бей о чем-то говорил с моим братом. Бедный Назир! Наверно, его заманили туда обманом.

Доминик спрыгнула со стола.

— Так вы хотите спасти своего друга? Если нет, просто отдайте мне золото, и я уйду.

— От нее будет больше хлопот, чем помощи, — прошептал Мустафа, когда мы выходили из лавки.

— Полностью согласен, дружище!

* * *

— Где Арсай? — недобро спросил Унур-бей. — Я же послал его к вам, договориться о выкупе.

«Арсай смотрит на нас с небес», — мог бы ответить я.

И это было правдой.

Тело Арсая давно расклевали грифы. Теперь его кусочки и правда летают где-то под облаками, в птичьих кишках.

— Да он так обкурился, что идти не мог, — сказал я. — А то вы его не знаете.

Лагерь Унур-бея затерялся на дне ущелья. Ни с гор, ни с долины его видно не было. Место хорошо охраняли.

Идеальная база для тех, кто похищает людей.

— Арсай, глупый сын шакала! — пробормотал монгол. — Давно пора от него избавиться. Толку от этого укурыша ни на грош.

— Ладно вам, — отмахнулся я. — Сами ж выбрали олуха, какого не жалко. Боялись, что Мустафа ему голову оторвет.

— Значит, Мустафа-таки прикончил его?

— Ну, немножечко.

— Хорошо, — Унур опустился на подушки, закурил кальян. — Я человек нежадный. Пусть Мустафа отдаст мне половину золота.

Унур-бей провел рукой по окладистой бороде.

— А вторую часть я заберу сам. Это небольшая цена за жизнь брата, ты не считаешь?

— Братьев у меня нет, так что не мне судить. Ты позволишь?

Я взял со стола свой мобильный.

Пришлось вывернуть карманы, когда заходил.

— Сейчас спрошу Мустафу.

Набирая номер, я пояснил:

— Сам-то я всего лишь гонец. Мне плевать, что станет с мальчишкой… Слушай! — я заговорил в трубку. — Унур-бей сказал, что цену не скинет. Да?

Какое-то время я слушал, потом протянул телефон Унур-бею.

— Мустафа спрашивает, не отдашь ли ты даром.

— Даром?! Да черта с два! — зарычал Унур. — Ты, верблюжий помет! Ничего не получишь! Я…

Я быстро отключил телефон.

— Незачем сердить Мустафу! Унур-бей, вы только не волнуйтесь. Все знают, у Мустафы нрав горячий. Я пойду к нему, мы поговорим, и он согласится.

Унур-бей поглядел на меня так, что я сразу похудел от страха на пару фунтов.

— Не подведи меня, — бросил он. — А если обмануть попытаешься… Сам знаешь, из-под земли достану, раздавлю и обратно закопаю. Ты понял?

— Да, Унур-бей.

Я прикинул, надо ли поклониться до земли, потом решил, что не стоит.

* * *

— Вы сами все слышали!

Я сокрушенно покачал головой.

Двое убийц — подручные Арок-хана — ждали меня в горах.

— Что я только не делал! Я объяснил, что чаша принадлежит вашему боссу. Сказал, сколько вы готовы за нее заплатить. А он? Слышали, как начал в трубку орать? Даже верблюжьим пометом обозвал. Правда…

Я задумался.

— Не знаю, кого из вас он имел в виду. Вроде ты больше похож на верблюжий помет. Хотя…

Убийца схватил меня за горло и сжал.

— Значит, не принес чашу? — спросил он почти ласково.

— Зато я набросал карту, — я быстро вынул из рукава свернутый лист бумаги. — Вот здесь забор, двое часовых, это палатка, где сидит Унур-бей. С ним тоже охранник. Может, мне пойти с вами? Авось пригожусь…

— Сиди, — киллер толкнул меня в грудь, и я поспешно упал.

Не стоит разочаровывать людей.

— Мы туда и обратно, — сказал убийца. — Если не найдем чашу… Пеняй на себя.

* * *

— Думаешь, они справятся? — спросил Мустафа.

— Нет.

Я поднес бинокль к глазам.

— Видишь ли, я малость ошибся, когда охранников пересчитывал.

Из лагеря доносились выстрелы.

Громыхнул взрыв.

Я видел, как Унур-бей выбежал из шатра.

В его руке темнела штурмовая винтовка, по лицу текла кровь. Следом за ним появился киллер.

Убийца выстрелил в спину беглецу, потом рухнул сам.

В его спине темнели две дырки.

Мы подождали еще немного и спустились в лагерь. Здесь никого не осталось — после смерти Унур-бея его люди разбежались.

Те, кто не погиб.

Второго киллера мы нашли в шатре. В спине торчал нож. Парень умер как герой, — ради горстки черепков.

Назира держали в дальнем шатре.

Парень был привязан к столбу. Пуля вошла ему между глаз, он умер совсем недавно.

— Прости, Мустафа, — сказал я. — Мы сделали все, что могли.

— Верни часы, — приказала девушка.

В город мы вернулись одни.

Мустафа остался — хотел побыть наедине с братом.

— Нет уж, — я полюбовался на свою красотулечку, — с компасом, GPS, барометром и прочей музыкой. — Они мои. Я честно украл. Нечего было в задний карман класть, а потом нагибаться.

— Ладно. Тогда рассказывай.

— О чем? — удивился я.

— Твое лицо, — пояснила девушка. — Ты должен терзаться, раз мы не спасли парнишку. А у тебя ко лбу вселенская грусть приклеилась. Это совсем другое.

— Терзаться? — я пожал плечами. — Да в честь чего. Люди гибнут, такова жизнь. Всех спасти невозможно. К тому же, я почти Назира не знал.

— При чем тут Назир? — удивилась девушка. — Ты облажался. Взялся спасти мальчишку, а он погиб. А проигрывать ты очень не любишь, мне ли не знать.

— Это все? — безразлично спросил я.

— Пальцы у него были целы.

Я хмыкнул.

— Да, об этом я не подумал.

— Ты сам убил Назира и привязал к столбу?

"— Ну, я хотел сперва привязать и только потом прикончить

Какое-то время мы ехали молча.

— Назир сам все это придумал?

— Ну конечно. А как иначе Унур мог узнать о золоте? Сперва они просто хотели нас убить, там, на горной тропе. После смерти Мустафы золото досталось бы брату. Но когда их план не сработал, — решили разыграть похищение.

— Почему ты не рассказал всю правду своему другу?

— Во-первых, Мустафа мне не друг. Мы просто вместе нарушаем закон. А главное, он не вынес бы правды. Не смог бы поверить, что Назир так дешево его предал.

Доминик хмыкнула.

— Хорошо, что ты подумал о его чувствах.

— При чем здесь чувства? — удивился я. — Я забочусь об его шкуре. Назир угробил бы Мустафу, рано или поздно. Если не своими руками, — то своей глупостью.

— И ты решил, что проще самому убить паренька?

Я кивнул.

— Нравится играть в бога? — спросила девушка.

— Кто-то же должен...