(Окончание. Начало в №48.)

Почти каждый петербуржец знал ювелирный магазин Владимира Гордона, который помещался на Зеркальной линии Гостиного двора, примерно напротив здания Пажеского корпуса.

Но где искать этого Каравасси? Ротмистр для начала решил проверить одесские ломбарды. В одном из них он обнаружил ряд вещей, несомненно принадлежавших Гордону. Кем-то были заложены два кольца с бриллиантами, золотой портсигар и толстая золотая цепь. Эти вещи имели клеймо «ЗГ» и значились в описи, представленной Гордоном. Все они были заложены на одну квитанцию. От этого открытия администрация ломбарда пришла в замешательство и принялась отговариваться случайным недосмотром: «Это сплошное недоразумение! Приходит дама, закладывает камушки, у нее же не спросишь, откуда у них ноги растут!» Во время этих препирательств Кунцевич заметил, что оценщик ломбарда все вертится вокруг него, словно хочет что-то сказать. Кунцевич состроил ему поощрительную улыбку, вышел из заведения и закурил. Оценщик появился через несколько минут. «Вы в какой гостинице остановились?» — спросил он, озираясь. — «В Лондонской». — «Я к вам вечерком загляну».

Кунцевич был сильно заинтригован этим разговором и с нетерпением принялся ожидать оценщика. Поздно вечером в дверь робко постучали, и в номер вошел тот самый оценщик. Держал он себя сначала робко и неуверенно, но Кунцевич, привыкший общаться с разными людьми, сразу же обворожил его своей простотой и приветливостью. Завязался ничего не значивший разговор, в ходе которого оценщик поинтересовался премией Гордона: правда ли, что если он выведет на сдатчиков краденого, то получит деньги? И каковы гарантии анонимности? За это могут и со службы выгнать, и на Молдаванке где-нибудь прирезать. Если говорить честно, то ворованные вещи принимал, с ведома администрации конечно, именно он. Он даже приобрел у сдатчика для себя пару колечек. Оценщик рассуждал так: если бы ломбард заявил о сдаче ворованных ценностей, то никакой бы выгоды ни ему, ни Кунцевичу не было бы. А так он предлагает поделить премию поровну — и ему прибыль, и чиновнику выгода. Ротмистр тут же согласился на эту сделку, только вот вопрос — ведь ломбардная квитанция была выписана на предъявителя, а как узнать, кто за ней скрывается?

— Я знаю человека, заложившего у нас вещи! — выпалил оценщик.

Оказалось, что есть в Одессе такая Любка Звезда, по фамилии Голушко, любовница вора Нахмана Циперовича. Этот-то Циперович и сдавал в ломбард гордоновские драгоценности. Оценщик даже знал, где живет Любка, и указал ее дом на Малом Фонтане.

Ротмистр Кунцевич решил, что оценщик больше ничего не знает, и приказал арестовать его. При обыске в его доме, кроме указанных двух колец, ничего другого не нашли, а за домом Любки Звезды установили наблюдение. В один из вечеров к Любке приехал Циперович. Тут же нагрянул Кунцевич с местными полицейскими. Начался обыск. Циперович и Любка держались нагло и вызывающе, дерзили полицейским, которые, к своему разочарованию, гордоновских ценностей у них не нашли. Зато в бумажнике Циперовича было найдено занятное письмо от некоего Платона Каравии из Севастополя. В нем он сообщал, что отправляется по делам из Ялты в Константинополь на пароходе «Цесаревич Георгий». «Возможно, это сообщник грабителей», — подумал Кунцевич и послал в Ялту телеграмму с просьбой задержать этого господина. Циперовича арестовали, а дом Любки Звезды взяли под колпак.

До отправления парохода «Цесаревич Георгий» оставалось еще десять часов, и Кунцевич немедленно отбыл туда. Как он ни спешил, но все же опоздал: Платона Каравию уже сняли с парохода, обыскали, но ничего при нем не нашли.

— Вы хорошо его обыскали? — поинтересовался Кунцевич у ялтинских полицейских.

— Нет, только поверхностно.

— Необходимо сейчас же самым тщательным образом снова обыскать его.

Опять принялись за обыск, и, к великому смущению ялтинского сыскного отделения, на греке были обнаружены целые залежи бриллиантов: они были вшиты в швы его одежды, запрятаны в каблуки сапог, даже пуговицы его жилета оказались крупными бриллиантами, обтянутыми материей. Платон Каравия, как и следовало ожидать, самым глупейшим образом отрицал свою вину и нес явный вздор: драгоценности ему якобы вшили в гостинице, когда он сдавал свой костюм в чистку, а сам он о них ни сном ни духом не ведает.

Вещи, найденные в Ростове, Одессе и Ялте, составляли лишь незначительную часть сокровищ, похищенных у Гордона, а потому следовало продолжить их розыски. К счастью, у Платона Каравии при обыске изъяли квитанцию на отправленную из Севастополя посылку в Константинополь на адрес некоего Каравасси. «Каравасси! Да этот же тот хромой тип, который дарил краденые гордоновские драгоценности актрисе Стрельской!» — воскликнул Кунцевич. Нужно было немедленно ехать в Константинополь.

* * *

Между тем Любка Звезда скрылась из-под наблюдения в Одессе. Сыщики хватились ее довольно поздно, приняв манекен, который она выставила в окне, за сидящую в кресле хозяйку. За исчезнувшей мадам Голушко послали погоню, но напрасно: она пробралась в одесский порт, села на греческую рыбацкую фелюгу и отбыла в Константинополь. Итак, пути Любки и ротмистра Кунцевича сходились в Царьграде.

По прибытии в Константинополь Кунцевич прежде всего отправился в русское посольство, где рассказал о цели своего визита и попросил помощи, так как ни турецкого, ни греческого языка он не знал. Однако в посольстве под благовидным предлогом отказались помогать столичному сыщику. Кунцевич уже было впал в отчаяние, когда при выходе из посольства он случайно столкнулся со своим однокашником по юнкерскому училищу, а теперь военным атташе в Турции капитаном Налбандовым. Обнялись, расцеловались, и Кунцевич рассказал Налбандову о своих злоключениях. Оказалось, что капитан в Константинополе, благодаря своему южному происхождению, был как рыба в воде. Его везде принимали за своего, да и языки он знал. Он согласился помочь Кунцевичу, да и премия Гордона ему пригодилась бы. Ведь при аресте Каравии у того нашли лишь часть драгоценностей.

Прежде всего оба приятеля отправились в порт, чтобы найти следы Любки Звезды, сбежавшей в Константинополь. Ведь она помогла бы выйти на главного участника ограбления. В порту среди рыболовецких судов они обнаружили фелюгу, на которой прибыла из Одессы Любка Голушко. Шкипер этой фелюги рассказал, что нарядно одетая дама заплатила золотом. Показал он и само золото — на нем везде стояли гордоновские клейма. Эта дама поселилась в европейской части Константинополя и недавно ее видели в гостинице «Амбассадор».

Кунцевич с Налбандовым отправились в Перу, европейский квартал Царьграда, и узнали в указанном отеле, что здесь остановилась только что прибывшая молодая дама из России. Кстати, она находилась сейчас в баре. Кунцевич заглянул в бар и увидел Любку Звезду вместе с высоким седовласым господином. Пока Налбандов побежал за ближайшим турецким полицейским, Голушко заметила Кунцевича, и они вместе с седовласым незнакомцем попытались скрыться. Одесской воровке удалось убежать, а вот ее сильно прихрамывающего собеседника Кунцевич задержал. Тут подоспела и турецкая полиция.

* * *

При обыске Ахилла Каравасси (а это был именно он!) нашли два кольца с клеймами «ЗГ» и золотые часы с номером, указанным Гордоном. Осматривая его бумажник, нашли какую-то невзрачную серую бумажку. В тот же миг Каравасси вырвал из рук Кунцевича эту бумажку и стал запихивать ее в рот. Его схватили за горло, и он, не успев проглотить, ее выплюнул. Это оказалась таможенная квитанция о принятии на хранение двух пакетов. «Это те самые пакеты, которые ему из Севастополя отправлял Платон Каравия!» — догадался Кунцевич.

В свертках, полученных на таможенном складе, оказалась основная масса драгоценностей, похищенных у Гордона.

С разрешения турецкой полиции Ахилла Каравасси препровождают на борт русского парохода для депортации в Россию. Но пока Кунцевич прощался с турками и Налбандовым, к пароходу подошла какая-то женщина с корзиной фруктов и стала умолять матросов передать эти фрукты арестованному. Боцман, приняв ее за сестру или любовницу Каравасси, разрешил передать корзину. Случайно на это обратил внимание Кунцевич. Уловив что-то знакомое в ее поведении, он бросился вдогонку за Любкой Звездой (а это была она!) и задержал переодетую светской дамой женщину. Осмотрев корзину, Кунцевич нашел на ее дне, под фруктами, матросскую форму и парик, предназначавшиеся для побега Каравасси.

* * *

Доставленный к Филиппову в Петербург Каравасси во всем сознался, и даже больше: оказывается, он был членом международной воровской шайки, главную роль в которой играли греки. Она совершила множество дерзких ограблений в Старом и Новом Свете — Лондоне, Париже, Риме, Нью-Йорке и других городах мира. За ней безуспешно охотилась американская полиция, Сюрте Женераль и Скотланд-Ярд. Однако удалось задержать воров лишь русской сыскной полиции.

За поимку опасных воров в столь сжатые сроки премьер-министр России П.А.Столыпин наградил ротмистра Кунцевича орденом. Не поскупился и владелец ювелирного магазина Владимир Гордон — он, помимо выдачи премии, еще и подарил ему роскошные золотые часы.

В 1911 году состоялся суд над ворами. Приговор был не слишком суров, так как присяжные были восхищены воровской удалью и ловкостью Каравасси. Ему дали всего 3,5 года каторги, Каравии — 3 года, остальным участникам ограбления — и того меньше. Оценщик одесского ломбарда за покупку краденого был приговорен к 6 месяцам тюрьмы, а Любку Звезду и Циперовича вообще оправдали.

За более чем подозрительное поведение администрации одесский ломбард поплатился потерей заложенных вещей и выданных под них денег. Так закончилось дело о краже у ювелира Гордона.

* * *

P.S.Самое интересное, что ювелирный магазин Гордона ограбили еще раз, примерно через год после первой кражи. В сентябре 1909 года был ограблен другой его магазин, располагавшийся в доме №40 на Забалканском проспекте. Сам Владимир Гордон в это время находился в Нижнем Новгороде, а магазином заведовала его жена. В задней комнате магазина ночевали ее мальчики на побегушках, но поскольку их помещение на ночь запирали на ключ, то они ничего видели и не слышали.

Наружная дверь и витрины магазина на ночь запирались тяжелыми железными решетками. В шестом часу утра городовой, обходя свой участок, увидел, что стекло в магазине Гордона разбито. Городовой немедленно разбудил швейцара подъезда дома №40, а затем об этом происшествии было доложено хозяйке магазина. Осмотром было установлено, что нижний угол зеркальной витрины, толщиной в треть дюйма, разбит. Обломки стекла валялись как на улице, так и на подоконнике витрины. Через эту брешь вор просунул руку и стал похищать находившиеся в витрине ценности. По всей видимости, вор работал при помощи какого-нибудь крючка, или воровской удочки, так как похитил шитик с бриллиантовыми кольцами и ящик с золотыми браслетами, находившиеся в дальнем углу витрины.

По всей вероятности, вору кто-то помешал, и он больше ничего похитить не успел. Всего было украдено, по заявлению хозяйки магазина, золотых и бриллиантовых вещей на сумму около 3000 рублей.

Вот какие превратности судьбы постигли ювелира Гордона!