(Окончание. Начало в №3.)

Из темноты вынырнули два типа.

Я вспомнил, что оставил пушку в полиции. Так положено, если попадешь в перестрелку. Даже если сам ни разу не спустил курок.

— А ну-ка иди сюда!

Дети, не гуляйте по ночным улицам, если забыли пистолет дома…

— Значит, ты узнал свитер? — спросил прокурор Джастин.

Конечно, этого было мало.

— Да, и еще очки, — согласился я.

Черт, как же больно, когда отходит наркоз!

— Тебе надо было остаться в клинике.

Джастин очень боялся, что я умру, и не успею выступить на суде.

— Пустяки, — отмахнулся я. — Меня почти не задело. Так, пара дробинок. Ты думаешь, это сделал Роберт Тодд? Муж девушки, которую убил Гарри?

— Даже не сомневаюсь. Его жена погибла, просто потому, что какой-то ублюдок захотел срубить пару долларов. А мы ничего не смогли поделать. Алиби подтвердилось, и судья решил, что нет оснований держать бандита под стражей.

— У Тодда крыша поехала, и он схватился за дробовик?

— Что-то в этом роде…

Прокурор задумался, глядя на меня.

— Он пока не знает, что ты не видел его лица. Давай-ка к нему заглянем. Может, психанет и выдаст себя.

* * *

— Есть новости? — спросил Роберт Тодд.

Он не испугался, и даже вида не подал, будто меня узнал. Впрочем, там, в полутемном холле, да еще на бегу, — парень мог просто не разглядеть меня.

— Да, — ответил прокурор.

Роберт пригласил нас войти.

Джастин был раздосадован, когда его ловушка не сработала, — и уже жалел, что не придумал что-нибудь похитрее.

Похоже, Тодд не из тех, кого можно легко поймать на лжи.

— Речь о человеке, который убил вашу жену, Гарри Рее.

— И что с ним?

Роберт Тодд опустился на потертый диван.

Он не предложил нам ни кофе, ни даже воды.

Может, забыл о гостеприимстве, — или всем этим занималась его жена. Парню еще предстояло научиться жить одному.

— Он мертв, — ответил Тимоти Джастин. — Застрелен из дробовика, так же, как и ваша жена. Где вы были сегодня, в шесть часов вечера?

Лицо Роберта оставалось невозмутимым.

Не было ни удивления, ни торжества.

— Здесь, разбирал вещи Глории. Это тяжело… Но я не хочу откладывать на потом. Тогда будет еще хуже.

— Думаю, вы правы, — согласился Джастин. — Кто-нибудь может подтвердить ваше алиби? Может, соседи, родственники?

— Нет, я был один.

Прокурор смутился.

Роберт Тодд был похож на статую скорби, вытесанную из мрамора. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. Джастин задал еще несколько вопросов, но узнал не больше, чем раньше.

— Этот парень виновен, виновен, как грех! — возбужденно говорил он, когда мы вышли из дома Тоддов. — Я это чувствую! Если бы только мы нашли дробовик…

Прокурор стукнул кулаком по ладони.

— Полиции я не доверяю, — сам знаешь, они всегда меня недолюбливали. Сейчас у комиссара Харпера появился шанс меня утопить. Я должен закрыть это дело…

Обернувшись, я увидел Роберта Тодда.

Он стоял у окна, и смотрел на нас.

И почему-то мне вдруг очень не захотелось становиться его врагом.

* * *

Где искать ответы?

Копы наверняка все улики перетоптали.

Я думал об этом, возвращаясь к своей машине. Ладно, надо поспать. Завтра с утра посоветуюсь с гамбургером и чашкой крепкого чая. Эти ребята никогда меня не подводят.

— Стой!

Из темноты вынырнули два типа.

Я вспомнил, что оставил пушку в полиции. Так положено, если попадешь в перестрелку. Даже если сам ни разу не спустил курок.

— А ну-ка иди сюда!

Дети, не гуляйте по ночным улицам, если забыли пистолет дома…

Опыт подсказывал, что у меня есть два варианта. Первый — дать этим громилам себя избить. Второй — кинуться бежать, истечь кровью к чертовой матери, а уж потом дать им себя избить.

Второй вариант мне понравился как-то больше, и я бросился наутек.

— Стой, скотина!

И все же я переоценил свои силы.

Да, раньше я был моложе… А может быть, дело в том, что с каждым прожитым годом нам все сильнее хочется доказать, что мы еще о-го-го, — потому и лезем на рожон там, где стоило отступить.

Я пробежал лишь пару шагов.

Боль взорвалась в боку, в башке зашумело, а красных кругов перед глазами было так много, словно все коммунисты из матушки-России залезли туда, и кувыркаются.

Двое мужчин догнали меня, и подняли на ноги.

Лишний пример того, о чем говорил мой дедушка. Лучше лежать в вонючей канаве, чем принять душ в концлагере.

— Это он? — спросил первый гангстер.

Теперь я понял, кто на меня напал.

Это были друзья покойного Гарри Рея. Лу Хадсон и Чаки Тримейн — те самые, что резались с ним в техасский покер.

Моя рука потянулась к ребрам.

Повязка сползла, рубашка вся пропиталась кровью. И все-таки я кретин. Мог бы лежать сейчас в уютной палате, смотреть телевизор и подставлять задницу под шприц юным медсестрам.

— Конечно, он, — ответил второй. — Иначе с чего бы так драпанул?

Логики в этих словах не было.

Любой кинется бежать, если его собралась гоп-стопнуть парочка отморозков.

— Ты видел, кто убил Гарри? — спросил Тримейн, и наотмашь врезал мне по лицу.

Видно, в ночной темноте он не заметил, что все мое пузо залито кровью. Иначе мог просто поковыряться в ране.

Или просто не хотел убивать меня раньше времени.

— А может, ты его и прикончил? — с подозрением просепетил Хадсон. — Наврал сорок бочек арестантов про то, что видел убийцу, — а легавые и уши развесили?

Он врезал мне по почкам.

Нет, лучше бы я просто бросился под машину.

— Говори! — приказал Тримейн. — Времени у нас много. Можем до утра с тобой развлекаться. Тебе решать.

Я тяжело рухнул на колени, прижимая руки к животу.

Умирать не хотелось.

— Поднимайся! — велел Хадсон.

Он схватил меня — и рывком поставил на ноги.

Мой нож со всей силы врубился ему в живот.

Я всегда ношу с собой пояс, с тяжелой пряжкой. В ней прячется небольшой, но очень милый клинок. В полицию я его, конечно, не сдал, — копам вообще лучше о нем не знать.

А то еще по ночам спать не будут.

Хадсон захрипел, и отшатнулся.

Из его живота лилась кровь. Да, это было не так эффектно, как пузо Гарри, которое разворотил залп из дробовика. Но я старался.

— Ах ты козел… — прошептал гангстер.

Ну вот, я ему такую красивую дырочку провертел, — а он обзывается.

Я резко полоснул его по шее.

Тело Хадсона дернулось, он упал навзничь. Из горла хлестала кровь.

Парень еще долго не будет грабить на улицах. А если «скорая» чуть-чуть опоздает, — то и никогда.

Тримейн отшатнулся.

Это было хорошее начало. Я застал бандитов врасплох, и смог вырубить одного из них. Да только я сразу спекся. Черная боль навалилась на меня, в глазах почернело, и голова отключилась.

Словно кто-то кнопку нажал.

Тримейну не пришлось бы даже стараться.

Он мог просто забрать у меня клинок, и садануть по горлу. Но когда я пришел в себя, на улице уже никого не было, — кроме мертвого Хадсона на асфальте.

Черт, я же собирался вызвать для него «скорую».

Неудобно как-то получилось.

Наверное, Тримейн испугался. Вид крови, и хрип умирающего — здесь кто угодно струхнет. Да и храбрость на улицах не в чести. Побеждает тот, кто остался жив.

Бедняга подумал, что будет следующим — вот и дал деру.

Я потянулся к мобильному. Интересно, «скорая» успеет ко мне, или я тихо сдохну здесь, от потери крови?

Сейчас узнаем…

* * *

— Врач сказал, что больше тебя не выпустит, — заметил Тимоти Джастин.

Он стоял у моей постели и энергично чавкал апельсинами, которые сам же мне и принес.

— Говорит, что ты непослушный. Поэтому я привел к тебе гостей.

Дверь открылась, и в палату вошли двое мужчин. Это были Эрик, с автозаправки, и Роберт Тодд, вдовец. Их сопровождал полицейский в форме.

Эрик Барни был смущен и растерян. Ему явно надоела шумиха, которая поднялась вокруг него. Он хотел скорей обо всем забыть.

Роберт выглядел так же, как и при нашей последней встрече. Казалось, время для него остановилось. Он не жил, а просто смотрел, как живут другие.

— Спасибо, что согласились прийти, — сказал Тимоти Джастин, усаживаясь на стул.

— Мы объявили в розыск Чаки Тримейна. Уверен, скоро полиция его поймает… А пока вернемся к убийству Глории.

Я постарался сесть поудобнее.

Не знаю, что болело сильнее, — бок, после операции, или моя задница, после целой вереницы уколов.

— Эрик, — обратился я к продавцу. — Пора рассказать всю правду. Ну кто поверит, что Глория приходила к вам в магазин, по ночам, за лотерейным билетом? Вздор! Девочке было скучно. У мужа ночная смена, а под руку подвернулись вы…

— Неправда! — возмутился Эрик.

— Не отпирайтесь. Экспертиза установила, что это был ваш ребенок. Вот почему вы застрелили Гарри. Из мести. Надели очки и свитер, чтобы все подозрения пали на Роберта. Так и случилось…

Эрик попытался встать и уйти, но полицейский остановил его.

— Вы зря старались, — продолжал я. — Гарри Рей не убивал Глорию. В ту ночь он и правда резался в техасский покер вместе со своими друзьями. Те вовсе не покрывали его, а просто сказали правду…

— Но я не понимаю, — растерянно пробормотал Эрик.

— С самого начала мне не давала покоя одна деталь. Допустим, что я грабитель. Я только что убил девушку, а это электрический стул. Продавец все видел. Да, мое лицо было закрыто маской. Но фигура, походка, наконец голос… Зачем оставлять свидетеля? Почему я не убил его?

— И почему? — спросил Тимоти Джастин.

— Да именно потому, что мне нужен свидетель. Человек, которому все поверят. Тот, кто присягнет на суде, что Глорию Тодд убил случайный грабитель, а вовсе не ее муж…

Я повернулся к Роберту.

— Вы знали, что жена изменяет вам. Когда она сказала о малыше, это стало последней каплей. Вы сопоставили даты, и поняли, что ребенок не ваш.

— Но если просто убить Глорию, вас сразу же заподозрят, — вставил прокурор.

— Тогда вы придумали идеальный план — ра­зыграть ограбление. К тому же вам повезло. Вы немного похожи на Гарри Рея, и Эрик обознался. Думаю, вы не знали, что он — отец ребенка. Иначе застрелили бы и его…