Порой хорошие рефлексы спасают нам жизнь, — но чаще всего, её портят.

Если Мэттью погибнет, — мои проблемы будут похоронены вместе с ним. Но я его спас, и все осталось по-прежнему.

Бэнкс выхватил пистолет и выстрелил в шофера, через спинку сиденья.

(Окончание следует.)

Мир перевернулся.

Я висел под потолком, вверх ногами, — и очень смахивал на вампира.

Сильно болели руки, связанные за спиной. Но я понимал, что это самая меньшая из моих проблем.

— Знаешь, что это? — спросил Жак Леруа.

Света в гараже было мало, — но я хорошо видел металлический стол и то, что лежит на нем.

— Электроды вставляют человеку под ногти, — продолжал гангстер. — Говорят, это очень больно. Я знал парня, его пытали так несколько дней.

Леруа провел пальцем по краю стола.

— Ночью он сам вырвал себе ногти, зубами.

Гангстер взял электроды и посмотрел, как они искрят.

— Может, начнешь говорить?

* * *

24 часа назад

— Вы убийца, — сказала Патрисия Огден.

Я развел руками.

— В детстве мечтал стать космонавтом. Не получилось. Вот и пришлось идти в киллеры.

— Это не тема для шуток.

Она открыла папку, и я увидел свои фотографии.

— Вы ворвались в чужую квартиру, убили человека и спрятали труп в багажник. Вы это отрицаете?

— Я этим горжусь.

Патрисии Огден было лет тридцать. В прокураторе она недавно, но быстро сделала карьеру.

— Вы знаете, что произошло, — сказал я. — Тот человек был киллером и хотел совершить убийство. Правда, я немного ошибся. Девушка, которую я собирался спасти, оказалась его сообщницей. Но какая разница?

— Разница — двадцать лет тюрьмы.

Патрисия положила папку на стол.

— Сами знаете, на этот раз вам не выкрутиться. Но мы можем предложить вам сделку.

— А вот интересно, — сказал я. — Фемиду, богиню правосудия, всегда изображают с весами. И с повязкой на глазах.

— Это значит, что правосудие беспристрастно.

— Да, но если Фемида слепа, как она проверит, что показывают весы? А если она все-таки видит, то зачем маскарад с повязкой?

— Это очень интересно, — согласилась Патрисия. — Подумаете над этим в тюрьме. Или согласитесь на сделку?

— Хорошо, — я кивнул. — Кого я должен убить?

Мою шутку она не оценила и лишь укрепилась в мысли, что я — опасный паразит на теле свободного американского общества.

— Мэттью Бэнкс. Помните его?

— Его парни сломали мне два ребра.

— Если вы дадите показания против него, мы снимем все обвинения.

Я задумался.

Отмазаться от тюрьмы — это всегда приятно, особенно если светит двадцатка. Но рассказать я могу немного. Да, меня слегка излупили, — но это явно не тот крючок, на который можно зацепить Бэнкса.

— Мы вас не торопим, — сказала Патри-

сия. — Подумайте. Вспомните все, что вам известно.

Значит, на длинном поводке буду бегать.

Копы, конечно, будут повсюду ходить за мной.

— Хорошо, — сказал я. — Покопаюсь в памяти.

Патрисия улыбнулась.

* * *

Моя машина осталась в полицейском га-раже.

Дурная привычка — возить в багажнике трупы. Такси поблизости, конечно, не оказалось. Я прошел бездумно пару кварталов, — но внезапно передо мной остановился темный «кадиллак».

— Садись, — приказал Мэттью Бэнкс.

Шпики все видели.

Они плелись за мной от самого участка. Но какая разница? Мне и так светят два червонца. Если потрепаюсь немного с гангстером, — это не так уж сильно ухудшит мое положение.

— О чем говорил с прокуроршей? — спросил Бэнкс.

— Искали способ ухватить тебя за задницу.

Машина тронулась с места.

Водителем оказался один из бандитов — тот, что сломал мне оба ребра. Больше в салоне никого не было. Мэттью усмехнулся и протянул мне пакет с сэндвичами.

— Бери. Сам знаю, как хочется жрать после всей этой болтовни в полиции. Они ведь тебе не предложили поесть? Куда там… С голодным брюхом человек чаще ошибается. Дешевый полицейский прием.

Сэндвичи были неплохие — с салями и сыром.

— Напомни, когда мы стали друзьями, — попросил я. — Твои ребята так меня излупили, что у меня, наверное, провалы в памяти.

— Да ладно, пару раз по ребрам, — отмахнулся он. — Это не считается. Кофе хочешь? Нет? А дело в том, что я тебя знаю. Буду запугивать — ты из вредности попрешься против меня. Тебе ведь предложили сделку, я прав? Ну так вот, я тоже могу кое-что тебе продать.

— Пазл, которого хватит на двадцать лет?

— Нечто получше… Иди работать ко мне. Нам всегда нужны такие люди, как ты. Связей наверху у меня хватает, все обвинения с тебя снимут. Что скажешь?

Машина резко остановилась.

Мы оказались на небольшой улочке, — какого черта водитель завез нас в такую глушь?

Шофер повернулся и дважды выстрелил в Бэнкса.

И здесь я свалял полного дурака.

Оттолкнул его в сторону, и обе пули пролетели мимо. Заднее стекло треснуло, на нас посыпался град осколков. Оружия у меня не было — в полиции отобрали. Все, что я мог, — схватить водителя за руку и выкрутить ее.

Порой хорошие рефлексы спасают нам жизнь, —

но чаще всего, её портят.

Если Мэттью погибнет, — мои проблемы будут похоронены вместе с ним. Но я его спас, и все осталось по-прежнему.

Бэнкс выхватил пистолет и выстрелил в шофера, через спинку сиденья.

Он спускал курок снова и снова, пока я не схватил его за плечо.

Темный фургон вынырнул из-за поворота. Боковая дверца отошла в сторону, и я увидел двух людей с автоматами. Бэнкс выстрелил, но промахнулся. Щелкнул затвор — в его магазине не осталось патронов.

Надо было убираться оттуда, да поскорее. Но я понимал, что не успею добраться до руля. Меня просто пристрелят.

Автоматная очередь прошила ветровое стекло.

Мэттью Бэнкс захрипел и привалился ко мне. По его лицу текла кровь.

Я успел забрать пистолет из мертвой руки шофера, но куда стрелять? Теперь я распластался на полу машины и мог разве что палить в потолок.

Раздался вой полицейской сирены.

А я и забыл, что копы следуют по пятам за нами… Что-то долгонько они собирались.

Вновь прогремели выстрелы.

* * *

— Что делаешь?

Лейтенант Маллен стоял на моем пороге.

— Радуюсь жизни, — ответил я. — Гангстеры собрались меня убить. Прокурорша хочет посадить за решетку. А какой-то уродец пытался всучить мне пылесос «Кирби». Правда, удачный день?

Полицейский вошел в квартиру и оглянулся — что бы украсть и съесть.

Это у них рефлексы такие.

Нашел апельсин и тут же принялся чистить.

— Мэттью Бэнкс будет жить, — заметил Маллен. — К сожалению. Его только задело. Много крови, а толку мало…

Он опустился в кресло.

— Меня со дня на день выгонят с работы, — сообщил коп. — Помнишь, убийство в приюте для наркоманов? Тогда я крепко наступил прокурорше на ногу. Теперь она хочет отомстить.

— Жаль это слышать, — согласился я. — Пива нет, так что не ищи.

Он выкинул очистки, — все упали точно мимо корзины.

— Я не хочу в отставку, — сказал Маллен. — И пенсию терять не хочу.

В дверь позвонили.

Открыв, я увидел на пороге Патрисию Огден.

За ее спиной стояли два полицейских.

— И вы здесь, лейтенант, — женщина смерила его взглядом. — Это хорошо. Нам с Кенсингтоном надо поговорить. В прокуратуре.

Мне оставалось лишь взять пиджак и последовать за ней. Зачем пиджак, спросите вы? Надо же что-то класть под голову, когда спишь в предвариловке.

* * *

В предвариловке было мерзко, как и всегда.

Знакомый сержант, увидев меня, только покачал головой.

«И вечно тебе неймется», — говорил его взгляд.

Повезло, раз дежурит он. Можно рассчитывать на гамбургер и свежую газету.

— Вы крепко влипли, — сказала Патрисия. — Но вам кажется, это все игрушки, да? Посмотрим, что вы скажете наутро.

Дверь с лязгом открылась.

В камере были трое.

Ближе всех к двери сидел мексиканец, в пропотевшей футболке, с надписью «Muerte». Наверное, он уже забыл, что я сломал ему руку, несколько лет назад…

Зэк поглядел на меня, — и стало ясно, что он все помнит.

Чуть дальше отжимался от пола афроамериканец. Волосы пострижены ежиком, в ухе сверкает золотая серьга. Думаю, многие пытались ее отнять. Бедняги.

Третий зэк сидел чуть поодаль и с презрением поглядывал на своих товарищей. Это был индеец-навахо. Правую щеку украшал длинный неровный шрам, — я слышал, что они сами наносят себе эту рану, в день совершеннолетия.

Наверное, это правда, — когда мы дрались с ним на ножах, я не смог даже дотронуться до него. А он почти что изрезал меня в капусту.

Да, эти трое были очень разными людьми. Но у них нашлось и кое-что общее.

Они все ненавидели меня.

— Оставляю вас с этими джентльменами, — сказала Патрисия. — Утром поговорим.

К тому времени от меня даже плевка не останется…

Дверь за ней закрылась.

* * *

Если хотите победить трех противников, — запомните простое правило.

Это невозможно.

Помните, как поступают в кино? Пока герой лупит одного врага, — остальные тупо ждут своей очереди. Точно так же и в жизни.

Афроамериканец поднялся, и вытер руки о майку.

— Я давно ждал этого дня, — произнес он.

Главное — держать дистанцию и постоянно двигаться. Это называется «челнок».

Трое бандитов медленно наступали на меня. Я метнулся в сторону. Теперь передо мной был только один навахо. Остальные оказались за его спиной.

Я врезал индейцу по уху «лодочкой».

Сложите ладонь так, словно хотите зачерпнуть воду. Такой удар будет гораздо сильнее обычного. А еще лучше бить сразу по двум ушам, — но навахо стоял ко мне боком, и я решил не рисковать.

Эффект от такого удара может быть разным. От оглушения до полной отключки. Могут и барабанные перепонки порваться.

Двое других ринулись ко мне.

Я вновь ушел в сторону, — теперь передо мной был один мексиканец. Афроамериканец застрял позади него. Я мазнул латиноса по глазам, сверху-вниз, кончиками пальцев.

На мгновение он ослеп. Его руки дернулись к лицу. Я мог добить его парой ударов, — но делать это не стал. Самая опасная ошибка в бою против троих — это увязнуть в единоборстве.

Я нырнул вбок и снова оказался перед индейцем. Он еще не пришел в себя. Я врезал ему кулаком в кадык — хороший прием, если собираетесь убить человека. Навахо рухнул.

Афроамериканец перепрыгнул через него и врезал мне в корпус. Я дал ему в пах ладонью. Он упал на колени, и я ударил его «лодочками» по ушам. Потом я метнулся в сторону, — и понял, что танцую один.

Навахо лежал на полу без движения, двое других стояли у дальней стенки.

По коридору вновь раздались шаги.

Отсидев порядочно, каждый из моих врагов понял простую истину. Драку надо прекращать прежде, чем сбегутся охранники.

— Выходи, — велел мне дежурный. — Кое-кто хочет с тобой поболтать.