Дети – цветы жизни. Так считалось в старые добрые времена. Сейчас же дети – разменная монета не самой высокой пробы, служащая для оплаты взрослых грехов и заблуждений.

ЧАСТЬ I. ПРОДАТЬ БРАТА

В 1999 году Николай Павлович Кленов, сорока четырех лет, заведующий оптово-розничной торговой базой, расторг опостылевшее супружество с Ниной Андреевной и ушел… к племяннице бывшей супруги – Анне, восемнадцати годков, оставив тридцатилетней экс-супруге с двухгодовалым сынишкой Бориской трехкомнатную квартиру в приличном доме в центре небольшого городка Мга, что в Ленинградской области.

За четыре года активной брачной жизни с молодой женой в новом семействе Кленовых родилось двое детей – сын Федор и дочка Оля. Николай Павлович крутился на прежнем месте работы, но денег не хватало. Помимо прокормления новорожденных потомков, он не забывал и о Борисе. Нина Андреевна всю жизнь была домохозяйкой, не работала, так что и при новом брачном раскладе деньги ей с Борей приносил Николай Павлович. Что очень «бесило», как она прямо сама и заявляла, его юную жену. Аня тоже не прикладывала рук, чтобы принести копейку в дом, предпочитая сидеть с детьми, при этом категорически отказываясь войти в положение, абсолютно аналогичное, первой супруги Кленова. Ненависть к Борису, «объедавшему» ее семью, достигла высшей точки к 2003 году, когда у мужа сорвались некоторые торговые переговоры, и покупка новенькой квартиры в пристойном кирпичном доме, вместо обрыдшей «двушки» в панельной брежневке, накрылась медным тазом. Вместо того чтобы подумать насчет собственного заработка или просто попытаться приободрить Николая из-за его проблем на работе, Анна затеяла черное дело: она решила избавиться от Бориса.

К декабрю того же года Анна сговорилась с Жасминой и Георгием – цыганской супружеской парой из табора, периодически кочевавшего по окрестностям города: они забирают мальчика, а Анна получает десять тысяч рублей и обретает свободу распоряжаться всеми деньгами мужа.

Одним холодным декабрьским вечером, когда темень такая, что хоть глаз выколи, приблизительно в семь часов, Нина Андреевна велела Боре зайти в соседний подъезд и пригласить свою давнюю знакомую на ужин. А так как мама с сыном жили на первом этаже, ей и в голову не пришло тревожиться, тем более что улыбчивый ласковый Боря очень нравился ее приятельнице Екатерине, и та обожала, когда мальчик «по-взрослому», вежливо и обстоятельно, приходил к ней и приглашал в гости. Обычно на это уходила минута-другая. Но в этот вечер Нина Андреевна забеспокоилась, когда ни Борис, ни приятельница не появились спустя минут десять после того, как сын ушел в соседний подъезд. Она позвонила Екатерине, и та ввергла Нину Андреевну в состояние ступора, сказав, что никто к ней не заходил. Женщина в одном легком джемпере и джинсах выскочила во двор – там не было никого.

Она звала Борю во дворе минут двадцать, но все было бесполезно. А в это время Борис уже мчался на заднем сиденье старой «четверки», замотанный в ветхое плюшевое покрывало и придавленный тяжестью тела Жасмины, на всякий «пожарный» — чтобы не брыкался и не кричал.

Только спустя месяц опера маленького городка Чудово, что в Новгородской области, обнаружили среди цыган, что облепляют каждый междугородний автобус, белобрысенького перепуганного мальчика. По приметам он был очень похож на объявленного в розыск мальчика из Ленинградской области. Еще через четыре дня Бориса (а это оказался именно он) прибыл в детскую больницу по месту жительства с диагнозом «двустороннее воспаление легких». Месяц ребенок провел на больничной койке. О тяжелейшем стрессе, терзавшем год и его самого, и маму, и Николая Павловича, можно умолчать, как о «мелочи». Главное, что ребенок выжил, что в подобных ситуациях случается крайне редко.

После следствия, тянувшегося почти три года, – такие дела крайне сложно довести до суда, Георгий Хавенко и Анна Кленова отправились на зону. Жасмина же, по причине собственной беременности во время следствия и в момент похищения, отделалась условным приговором.

Подсудимые постоянно препирались на суде, врали, перекладывали вину друг на друга. Наконец, летом 2006 года судья огласил приговор.

Георгий Хавенко не увидит воли восемь лет, Анна Кленова – пять.

Но ей не стоит особенно обольщаться – люди из табора считают, что именно из-за нее Георгий будет мотать срок, так что горячая цыганская кровь может потребовать отмщения, когда женщина выйдет на свободу.

ЧАСТЬ II. КРЫЖОВЕННОЕ ВАРЕНЬЕ — дорога на тот свет для пасынка

Лето 2004 года. Выборг. Олег Громов, молодой мужчина, тридца-ти одного года от роду, женившись пару лет назад, взял в дом супругу Наташу с ребенком, сыном от первого брака. На тот момент Игорьку было четыре года. За два года семейной жизни отношения с мальчишкой не наладились – Олег, тяжело зарабатывавший на жизнь водителем-дальнобойщиком, гоняя фуры в Финляндию и обратно, раздражался от криков, как он говорил, «психованного» пасынка. Действительно, Игорь был, как говорят доктора, «гиперактивным» ребенком. Он родился семимесячным, а Наталья предпочла молчать об этом. Олег же категорически не хотел понимать сложностей характера пасынка. «Я не Ушинский!» — рявкал он на супругу, срывая на ней свое раздражение от неугомонного Игорька.

Протерпев два года и уже понимая, что особенности психики пасынка будут его, Олега, крестом до совершеннолетия Игоря, Олег надумал прекратить все это. Тем более что он хотел собственных детей и перспектива жизни его личных наследников бок о бок с бесенком со взвинченными поведенческими реакциями Олега категорически не устраивала.

И к августу 2004 года он придумал способ избавления от осточертевшего ему пасынка. Громов раздобыл препарат, регулирующий частоту сокращений сердечной мышцы, который применяется при дефибрилляции у сердечников. Препарат очень серьезный, только врач может определить необходимость его применения и дозу, и только для взрослых. Передозировка, а тем более для детского организма, может оказаться фатальной. На это и рассчитывал Громов.

С антресолей была взята банка свежесваренного варенья из белого крыжовника – Игорек его очень любил. Он и не задумался ни на миг, когда в отсутствие мамы, которая была на работе, «папа Олег» позвал его на кухню и на его глазах наложил целое блюдечко такого вкусного варенья. Мальчик умял его за секунду, безо всякого чая. Еще через несколько часов с ребенком началось неладное – бледность, резкая синюшность губ, одышка. Пришедшая с работы Наталья заста-ла сына уже в полуобморочном состоянии, к тому времени он не мог говорить. Мужа не было, на кухне лишь лежала записка – «ушел в рейс». Ее это не удивило, Олег иногда брал сверхурочные рейсы для подработки. Перепугавшись до сердечного приступа, Наташа вызвала «скорую».

Ребенка доставили в реанимацию. Врачи не понимали, в чем дело. Подумывали о тепловом ударе, о менингите. Начатые реанимационные действия желаемого результата не дали – Игорек скончался.

Лишь биохимические анализы показали наличие в организме ребенка сильнодействующего сердечного препарата. Остатки этого же лекарства нашли в смывах с посуды, что была сполоснута и оставлена в раковине на кухне Громовых. На вскрытии в желудке ребенка обнаружили крыжовенное варенье, а в нем был тот самый препарат. На обнаруженной на антресолях банке с вареньем нашли свежие отпечатки пальцев Олега Громова.

Он приехал из рейса на третьи сутки после смерти пасынка. Тогда же его и задержали.

Примерно месяц Олег пытался отпираться, но затем начал давать показания.

В мае 2006 года суд приговорил Олега Громова к двенадцати годам лишения свободы.

85-летию новосибирской милиции ПОСВЯЩАЕТСЯ…

Нынче Каблуков взлетел высоко, в...

Добавить комментарий