85-летию новосибирской милиции ПОСВЯЩАЕТСЯ…

Нынче Каблуков взлетел высоко, в милиции говорят: служит в «поднебесье». А было время, о таком положении он и мечтать не смел. Помог случай, вернее — Его Величество Случай. Каблуков скромно величает его забавным.

Пролог

В те дни оперуполномоченный районного отделения милиции старший лейтенант Каблуков занимался поиском изготовителей самодельных пистолетов. Эти «пушки» уже несколько раз фигурировали в преступлениях по району. К счастью, из них пока еще никого не убили, иначе Каблукову вообще на карьере можно было поставить крест. Хотя он уже и без того у своего шефа числился в неудачниках.

Да у шефа-то — ладно… У них в оперской среде как-то прочно прижилось суеверие. Считалось, что сыскарю само собой должно благоволить провидение, пусть нечасто, пусть временами, но должно его опекать. Нет, талант, конечно, нужен, это бесспорно, но если к нему еще и удачу приложить, тогда — блеск. Если же фортуна отвернулась, то лучше дальше судьбу не гневить – сразу уходи куда-нибудь в тыл, толку все равно не будет, а вот неприятностей не оберешься.

Но Каблуков на что-то надеялся – работал, как говорится, не покладая ног. Переворошил все возможные и невозможные связи, перетряс всех своих «подопечных»… осталось только объявление в газету дать с просьбой к злодеям сдаться. А ведь вроде бы уже и «на пятки им наступал», и «за хвост держался», но и то и другое на поверку оказывалось миражом. Каблуков устал.

На последней планерке заместитель начальника отдела Казанцев сообщил собравшимся, что вчера ночью в их районе в собственной квартире из самодельного огнестрельного оружия был убит некто Корольков – хозяин мясной палатки. После этих слов Казанцев как-то очень уж внимательно посмотрел на Каблукова. Этот взгляд ничего хорошего Каблукову не сулил. Хотя и без него было ясно: опер Каблуков попал в цейтнот… И если теперь его что-то спасет, так это будет только чудо.

Тернистый путь к удаче

После той планерки Каблуков, по поручению Казанцева, ходил по квартирам близлежащих к месту убийства домов и опрашивал жильцов, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку к раскрытию преступления.

Их было пять или шесть — бетонных многоэтажных коробок. За целый день он обошел почти все. Остался один дом. Он стоял как раз напротив того, в котором и было совершено убийство.

И в этом многоэтажном панельном доме Каблуков обходил квартиру за квартирой, выдавливая из себя вежливую улыбку и задавая одни и те же вопросы: «Не замечали вы чего-нибудь подозрительного?..» или «Известно ли вам что-нибудь?..»

Нет, никто ничего не замечал и никому ничего не было известно. И осталась в этом доме лишь одна «неопрошенная» квартира в последнем подъезде, на последнем этаже.

…Каблуков надавил пальцем кнопку звонка, рядом с крашенной половой краской деревянной дверью, а в ответ – тишина. Он минут пять, наверное, или семь давил на эту черную кнопку, прислушивался к звукам в квартире и понимал, что в ней никого нет, а отойти от двери не мог. Но чудес, как известно, не бывает, поэтому он перестал мучить звонок, повернулся и пошел прочь. Как вдруг почувствовал за спиной в квартире шарканье ног. Так обычно ходят очень пожилые люди или инвалиды, опираясь на костыли. Шарканье замерло у самой двери.

Каблуков рванулся обратно, выхватил из кармана красные «корочки» и раскрыл их перед глазком. И громко, сдерживая дыхание, сказал:

— М-милиция. У меня к-к вам вопрос…

Сначала в «глазке» замелькали тени, потом за дверью послышалось ворчанье, следом – звуки открывающихся запоров…

Это была худющая, одетая в домашний халат женщина среднего роста, лет сорока, с проницательными глазами на лице «конченой стервы». Волосы у нее были всклокочены. Каблуков так и не понял, это стрижка такая или просто творческий беспорядок. В одной руке женщина держала дымящуюся сигарету, другой она опиралась на костыль. Под одним глазом у нее желтел застарелый фингал.

Женщина Каблукову не понравилась, но он мужественно старался изобразить на лице приветливость. Дама, по всей вероятности, тоже не питала особых симпатий к Каблукову. Она даже не ответила на приветствие, лишь откровенно сверлила его нетерпеливым взглядом.

Каблуков снова показал женщине удостоверение и снова попытался изобразить обезоруживающую улыбку, на которую дама отреагировала, как закормленный бультерьер на кусочек черствого пирожка с капустой.

Первое, что пришло на ум Каблукову, это сломать костыль этой злючке. Ну не об голову, конечно, ее владелицы и не об угол стены… ну хотя бы о свое колено. Дама, кажется, почувствовала его истинное намерение и чуть-чуть отпрыгнула назад, громко стукнув при этом костылем об пол.

«Дура, это разве спасет тебя?» — подумал Каблуков, а вслух сказал, не преминув обаятельно улыбнуться:

— Может быть, чем-то помочь? Я к вашим услугам.

Женщина некоторое время недоверчиво разглядывала незваного гостя, потом зло буркнула:

— Явились наконец… Да только пользы от вас… Я уже сколько раз звонила? Все жаловалась на него… Дайте хотя бы пятнадцать суток – все, как о стенку горох. А сейчас вот пожалуйста — на костылях двигаюсь, а я страховой агент. Меня ноги кормят, как волка, вернее, волчицу.

— Так это… — Каблуков попытался прервать монолог женщины, — это он… ногу-то вам?..

— Конечно, он. Кто же еще? Неужто сама себя ушибла?

Женщина сжала губы. Без того тонкие, они превратились в едва заметную полоску. Наконец она приоткрыла их:

— Ну хотя и не совсем он. Он только способствовал этому. Когда выбегала из его квартиры… А под глаз, это да… это уже его работа. Это у него не отнять – мастер...

— А кто это он? Как его зовут?

— Подонок он. Фамилия — Булыхин. Звать Юра… Иванович.

— А кем он вам, извините, приходится?

— Уже никем. Был сожителем.

— Чем занимается? Работает где?

— На заводе работает, в секретном цеху. У него руки золотые.

— Судя по фингалу, действительно, золотые, — съязвил Каблуков.

— У него глотка луженая, вот и распускает щупальца. — женщина сверкнула на Каблукова глазами.

— Это он убил мясника в доме напротив вашего?

— Нет, что вы! – испуганно воскликнула женщина. – Он вообще в другом районе живет.

— Но вы-то знаете, кто убил того мужика? Это ведь как раз напротив вашей квартиры, только на первом этаже, – зачем-то пояснил Каблуков.

— Не знаю, — резко ответила женщина. Но через мгновение она вдруг посмотрела на Каблукова долгим, как бы изучающим взглядом, затем, почти не разжимая губ, выдохнула:

— Но догадываюсь.

— И кто же? – Каблуков почувствовал, как у него запульсировала на виске жилка.

— Дадите пятнадцать суток этой свинье – скажу.

— Дадим, — уверенно ответил Каблуков.

— Ну вот как дадите, так и скажу, — промолвила женщина и всем своим видом как бы дала Каблукову понять, что переговоры затевать не собирается.

— Погодите-погодите! — воскликнул Каблуков. — Не горячитесь, пожалуйста, нам надо сейчас знать. Время не терпит.

— Потерпит ваше время, ничего с ним не сделается. Я тоже натерпелась.

— Я вас умоляю! — взмолился Каблуков.

— Ну ладно, уговорили. У вас есть наручники? – спросила женщина.

Каблуков приподнял край кожаной куртки и показал ей пару наручников, пристегнутых к ремню…

— Ну хорошо, — окончательно смилостивилась женщина, — приведите мне этого проходимца в наручниках прямо сюда – это будет аванс, тогда я вам и назову подозреваемого.

— Приведу! – радостно согласился Каблуков. – Давайте адрес.

— Только поосторожнее там, на него иногда такое находит… Скажите, что от меня пришли, а то не откроет.

— От кого от вас? – спросил Каблуков.

— От Елизаветы Петровны.