Фальшивомонетчиками называют подделывателей как банкнот, так и непосредственно монет. Мы же обратимся непосредственно к изготовителям поддельных монет. В романовской России фальшивой монеты было много, и занимались этим преступным промыслом, как правило, дилетанты, из-за чего часто и попадались.

(Окончание следует.)

ФАБРИКА ФАЛЬШИВЫХ МОНЕТ

«31 июля в Киеве удалось обнаружить целую фабрику фальшивых монет», — сообщал «Московский листок» в августе 1901 года. Дело было так.

"В 2 часа дня в бакалейную лавку Павла Алексеева в доме №2 по Пушкинской улице зашел прилично одетый молодой человек

Задержанный назвался дворянином Валерианом Загоровским, 40 лет от роду. Он сознался, что действительно занимался сбытом фальшивой монеты, но подделывал ее какой-то Иван Иванов, а где он живет — не знает. Свой же адрес он указал на Демиевке, по Китаевской улице, в квартиру которого не замедлил явиться пристав Старокиевского участка Завадский-Краснопольский. Он обнаружил там целый склад различных приспособлений для подделки серебряных монет — разные формы для их отливки, куски сплава, банки со всевозможными химикалиями, сусальное серебро, инструменты, множество готовых и находящихся еще в работе монет.

Как выяснилось, Валериан Загоровский лишь 1 мая этого года поселился на Демиевке. До этого он служил телеграфистом на станции Зикеев Московско-Киевско-Воронежской железной дороги. В апреле месяце он по неизвестным причинам покинул работу.

«Фабрика» по изготовлению фальшивых монет Загоровского состояла из кухни, комнаты и кладовой. В последнем помещении на полках были расставлены в ряд гальванические ванны, причем три из них были соединены проводами с гальванической батареей, которая находилась в следующей комнате под кроватью. При осмотре соединенных с батареей ванн, в первой их них оказались 2 формы для монет рублевого достоинства, 4 формы для монет 50­копеечного достоинства, и столько же форм для 25­копеечных монет. Во второй ванне находились 3 формы для четвертаков, 1 форма для полтинников и одна — для серебряных рублей. В третьей ванне лежали 3 формы для полтинников и одна для рублевиков. В комнате было найдено листовое олово, алюминий, серебро и золото и целая коробка, наполненная полуоттисками 20-, 25- и 50­копеечных и рублевых монет. Далее, «в укромном месте», была обнаружена спрятанная коробка, заполненная баночками со всевозможными ядами и массой химических принадлежностей. Также в квартире Загоровского было найдено много литературы по химии и гальванопластике, 27 цельных оттисков разных монет и 153 односторонних оттиска. Самой главной находкой была одна пластина с оттиском 5­рублевой золотой монеты, которую, по-видимому, фальшивомонетчик только начал изготавливать. Кроме того, в помещении оказалось 22 каучуковых формы для монет различного достоинства и масса других приспособлений.

Таким образом, оказалось, что фальшивые монеты Загоровский изготавливал способом гальванопластики. Однако он продолжал утверждать, что к изготовлению фальшаков причастности не имел, а только пускал в свою квартиру какого-то мифического Ивана Иванова, чтобы он там хранил все эти приспособления. Якобы этот Иванов каждый день являлся для работы и платил Загоровскому по 75 копеек в день. По словам Загоровского, Иванов делал фальшивых монет рублей на 30 в день и уносил их с собой.

Полиции было ясно, что Валериан Загоровский врет как сивый мерин и фальшивые монеты изготовлял именно он, в связи с чем дело было передано судебному следователю.

ЕЩЕ ОДНА ФАБРИКА ФАЛЬШИВЫХ МОНЕТ

Осенью 1900 года в Николаеве в обращении стало попадаться много фальшивых монет. На это обратил внимание прокурорский надзор, который и дал полиции задание выявить шайку фальшивомонетчиков агентурным путем. Пристав Московского участка Мельников, узнав из газет, что незадолго до появления в Николаеве фальшивых монет в городе Феодосии была накрыта фабрика фальшивых денег и что там задержан только один из «мастеров», некий Василий Князев, а остальные успели скрыться, предположил, что кто-нибудь из этой шайки приехал в Николаев и занялся здесь своим преступным бизнесом.

Мельников не ошибся в своих предположениях. Вскоре ему удалось установить, что в Николаев из Феодосии прибыл некий молодой человек Федор Пуренко со своей 18­летней сожительницей Февроньей Лопушкиной. Пуренко ничем не занимался и жил за счет своей подруги, занимавшейся «позорным ремеслом». Некоторое время они проживали в одной из гостиниц, а затем сняли две комнаты по Малой Морской улице у лавочника Спиро. Через несколько дней лавочник совсем оставил свое жилище, и всю квартиру заняли Пуренко со своей развеселой подругой. Наблюдения за этой парочкой убедили Мельникова, что он имеет дело с фальшивомонетчиком. Один из полицейских агентов достал ему фальшивый рубль «фабрики» Пуренко, но как его вывести на чистую воду? Тогда Мельников решил спровоцировать фальшивомонетчика. Через того же агента, втершегося в доверие к Пуренко, пристав заказал ему 50 фальшивых рублей. Заказ был принят. Через несколько дней Мельников вместе с прочими чинами полиции и понятыми неожиданно нагрянул на квартиру Пуренко. Сожители, вероятно, «после трудов праведных», угощались вином. Обыск в квартире дал самые положительные результаты. Было найдено все для производства фальшивых монет. В разных укромных уголках были найдены 4 гипсовых формы для отливки полтинников, рублевиков и пятирублевиков, картонки для отливки самих форм, мешочек с гипсом, кастрюлька с остатками белого метала (смеси цинка, свинца и олова). Но самое существенное — были найдены монеты, вполне готовые к выпуску в обращение: 22 рубля и 5 полтинников, причем два из них были найдены в кошельке Лопушкиной, спрятанном между вещами в ее сундуке. Пуренко, видя результаты обыска, в отчаянии схватил со стола нож и хотел зарезаться. Пристав Мельников ловким ударом по руке обезоружил самоубийцу, поранив при этом себе руку.

Сначала сожители на все вопросы отвечали незнанием и удивлялись — откуда в их квартире взялись орудия для производства фальшивых денег? Затем они стали давать различные объяснения, причем Лопушкина заявила, что найденные в ее кошельке два фальшивых полтинника дал ей в виде «гонорара» один из ее клиентов. Наконец, Пуренко, видя, что его объяснения неправдоподобны, остановился на более правдоподобной версии, которая сводилась к следующему.

Будучи в Феодосии, он познакомился с одним «восточным человеком» по имени Ахмед. По приезде в Николаев он случайно встретился с ним в кофейне. В беседе за чашкой кофе Ахмед многозначительно заметил ему: «Ты будешь иметь деньги… Завтра все скажу». Спросив адрес, Ахмед явился к нему на следующий день с каким-то узлом, и во время отсутствия Лопушкиной дал ему спрятать в квартире все найденные вещи, относящиеся к фальшивомонетному промыслу. И больше он, мол, ничего не знает. Последних показаний Пуренко держался уже до конца.

По этому поводу Мельниковым были собраны все сведения в Феодосии. Оказалось, что никакого Ахмеда там не знали и не знают. Зато попутно выяснилось одно интересное обстоятельство. Пуренко, оказывается, судился за укрывательство краденого и отбывал наказание в тюрьме вместе со своим знакомым Василием Князевым (которого обвиняли в подделке монет).

«24 сентября Пуренко со своей сожительницей Лопушкиной предстал перед судом. Пуренко всего 25 лет. Он служил раньше в Николаеве приказчиком в магазине готового платья на базаре, а 2 года назад сошелся с Лопушкиной, которой тогда было 15 лет. Встреча эта закончилась тем, что Лопушкина стала заниматься позорным ремеслом и подкармливала «милого друга». Некоторое время они жили в Феодосии, а затем, когда Пуренко отбыл наказание за укрывательство, переехали в Николаев.

Пуренко на суде все сваливал на того же мифического Ахмеда, выгораживая при этом Лопушкину, которая никакого Ахмеда даже не знала. Главным свидетелем по этому делу был пристав Мельников. Суд присяжных приговорил: Пуренко к ссылке в каторжные работы на 4 года, а Лопушкину к 8­месячному тюремному заключению», — сообщал «Одесский листок» в сентябре 1901 года.