Бывает, что случаи криминальных проявлений связаны с мистикой, вещими снами и тенями мертвых. Один из таких редких случаев был описан в газете «Петербургский листок» за сентябрь 1903 года.

Эта заметка была опубликована в рубрике «Из мира таинственного» и посвящена преступлению ямщика и неблаговидному поступку коробейника. Дело заключалось в следующем.

* * *

Много лет тому назад двое молодых соседей-крестьян из Порховского уезда Псковской губернии получили от своих родителей, людей довольно зажиточных, по 100 рублей и отправились коробейниками, чтобы «на свой небольшой капитал со временем нажить хорошие деньги».

"Надо сказать, что в те годы большинство крестьян Псковской губернии занималось отхожими промыслами

Вот так псковичи-коробейники промышляли по всей матушке-России, забираясь в самые дальние ее уголки, как то: в Финляндию, на Кавказ, Туркестан, Привисленский край и т. д.

* * *

Антон Семенов и Дмитрий Павлов (так звали наших коробейников) сначала отправились в западные края России (сейчас это — часть Литвы и Польши). Но они оставались там недолго, «встретив… опасных конкурентов». Убедившись на опыте, что торговля здесь идет плохо, они покинули Висленскую губернию и решили направиться в Новгородскую губернию, где рассчитывали поправить свои пошатнувшиеся дела.

"Ожидания их не обманули. За несколько лет удачной торговли они оба, а в особенности Антон Семенов, нажили изрядный капитал. Больше всего им удавалась торговля в Крестецком уезде этой губернии, в которой находились такие большие торгово-промышленные села, как Зайцево и Ям-Броницкое. Там проходили многолюдные ярмарки, очень выгодные для мелкой торговли. Оба этих села располагались на шоссейном тракте, связывающем Москву с Петербургом, и потому посещались в ярмарочные дни множеством народа. Село Ям-Броницкое располагалось в 23 верстах от Новгорода. Шоссейная дорога, соединявшая его с селом Зайцевым, почти на всем своем протяжении проходила через густой непроходимый лес. Здесь часто «пошаливали» разбойники, и это было известно обоим коробейникам. «Им долго благоприятствовало счастье

* * *

Однажды летом, выгодно распродав свой товар на ярмарке в селе Зайцево, оба коробейника отправились в Новгород за новым товаром. Несмотря на большие прибыли от торговли, коробейники отличались скупостью, зачастую отказывая себе в самом необходимом. Так случилось и на этот раз — несмотря на имеющиеся при них «изрядные суммы», вместо того, чтобы нанять до Новгорода лошадей, они отправились туда пешком, «упуская из виду, что на большой дороге они могли нарваться на неблагонадежного человека, что и случилось на самом деле».

Не успели они пройти 3—4 версты, как их нагнал ямщик, ехавший порожняком со станции. (Были в старину такое специальные ямские станции, расположенные через определенные отрезки пути для перемены лошадей. Помните произведение А. С. Пушкина «Станционный смотритель»? Это как раз о ямской станции, а не о железнодорожной, как можно было подумать, сообразуясь с нынешними временами. – Прим. авт.).

Кробейники попросили подвезти их, и ямщик согласился. Перегон между станциями был длинным, почти 25 верст. Сначала ямщик гнал лошадей, но потом поехал шагом. Впоследствии оказалось, что, сидя на козлах, ямщик слышал, как приятели вслух подсчитывали барыши и разговаривали о том, какие товары им следует закупить в Новгороде к следующей ярмарке. «У ямщика появилась мысль воспользоваться деньгами коробейников», — писала газета.

"Тут надо пояснить, что у коробейников (они же офени. – Прим. авт.), существовал особый жаргон, чтобы непосвященному было непонятно, о чем они разговаривают. Этот жаргон так и назывался — «офенским». Например, по-офенски деньги — «юсы», рубль — «хруст», купец — «пулец», продать — «протулить», гривенник — «марошник», полтина — «ламиха», сукно — «шерсно», и так далее. Вот образчик офенского языка, приведенный в словаре В. Даля: «Ропа кимать, полумеркоть

Надо полагать, что офенского языка наши приятели не знали, на чем и погорели, а то бы ямщик ни за что не догадался бы, о чем они говорят. Ямщик стал их уверять, что лошади, мол, устали, погода жаркая, и им следовало было бы передохнуть в лесу, дать лошадям подкормиться, да и самим перекусить. Ямщик говорил, что у него есть закуска и выпивка, которую якобы ему подарил добрый пассажир, которого он только что отвез на станцию.

Коробейники неохотно согласились. Антон Семенов, словно предчувствуя недоброе, особенно возражал против остановки, «и только уступая просьбам своего товарища Дмитрия Павлова и уговорам ямщика, согласился, наконец, остановиться в лесу».

* * *

"Ямщик свернул с большой дороги в чащу и остановился на небольшой поляне, окруженной со всех сторон густым высоким лесом. Задав лошадям корму, все трое расположились в тени и принялись за выпивку и закуску. Сам ямщик почти ничего не пил, но зато усердно подливал водку нашим офеням. Через некоторое время оба приятели были навеселе, а через полчаса уже спали богатырским сном. Недолго думая, ямщик принялся выполнять за задуманное. Он нашел в лесу подходящую дубину и со всей силы хватил по голове сначала Антона Семенова, а затем Дмитрия Павлова и принялся их грабить. Но у Антона он нашел в боковом кармане только небольшую пачку мелких денег

* * *

Необыкновенно довольный таким исходом, ямщик приехал на станцию, оставил там лошадей и отправился к матери-старухе, которой и отдал часть похищенных денег. «Мать на это высказала ему свое одобрение, потому что накануне видела дурной сон, будто он убивал двоих людей в лесу, и только теперь, увидев его благополучно возвратившимся, успокоилась относительно увиденного сна».

«Недолго, однако, бедной старушке пришлось оставаться спокойной. Вскоре преступление сына обнаружилось, и все то, что она видела во сне, было открыто при следующих обстоятельствах», — рассказывала газета. Ямщик нанес Семенову такой сильный удар, что разбил ему череп, и тот умер мгновенно. Однако Павлова он не убил, а только сильно оглушил. Послышавшиеся ему шаги помешали ямщику добить Павлова, и спустя некоторое время Дмитрий очнулся. Придя в себя и увидев мертвого товарища, он понял, что убийство — дело рук ямщика ради ограбления. В этом он окончательно убедился, когда не нашел у убитого денег в боковом кармане. Сам же он хранил деньги в голенищах своих сапог, где ямщик не догадался их искать. Павлов очень хорошо знал, что большая часть денег Семенова тоже спрятана в его сапогах, а в кармане находились лишь небольшие суммы на мелкие расходы.

И Павлов, увы, решил воспользоваться деньгами своего мертвого товарища. Тщательно спрятав деньги, он сообщил о произошедшем властям. Началось следствие. Ямщик признался в убийстве и рассказал все подробности, которые его мать днем раньше видела во сне. Она подробно описывала приметы обоих коробейников, одежду, хотя раньше их никогда не видела.

* * *

Как же сложилась дальнейшая судьба наших героев?

Ямщика приговорили к каторжным работам и сослали в рудники Нерчинской каторги. Через несколько лет тяжелых работ ему вышло послабление, а впоследствии по царскому манифесту он был вообще помилован.

Дмитрий Павлов вскоре сам оказался в Сибири. Он попал туда в ссылку за ограбление своего мертвого товарища. Как об этом узнали? После похищения денег у Семенова, «тень последнего неотступно преследовала его и днем, и ночью, не давая ему ни минуты покоя». Через несколько лет таких мучений Павлов сам явился в полицию, и ему стало легче на душе.

«Местное население на той поляне, где был убит Антон Семенов, поставило простой деревянный крест, перед которым всякий прохожий снимает шапку, осеняя себя крестом», — заканчивала газета.