Великий английский романист Чарльз Диккенс прошел суровую школу жизни. Этим, по сути, и была обусловлена его слава — Диккенс, как никто другой, знал изнанку британской действительности и, в особенности, степень страдания детей. Благодаря таланту большого писателя об этом узнали во всем мире: страна детства если и не была спасена окончательно, то избавлена от какой-то части жестокости, разврата, зла. Однако колесо истории за двести с чем-то лет успело сделать полный оборот и в последнее время снова застыло на той же отметке, откуда когда-то начинали свой путь к свету невинные создания по имени Оливер, Дэвид, Доррит...

Правда, в отличие от романов Диккенса, где над детьми издеваются, как правило, чужие люди, в нынешней действительности немало примеров совершенно иного толка: детей мучают и убивают родные мамы и папы. Правда, можно ли их называть после этого родителями, сказать трудно. Скорее всего, решается это отнюдь не здесь и не нами, но детям, умерщвленным руками тех, кто дал им жизнь, этого уже не объяснить.

Мука по-новосибирски

Семья Мешковых появилась в небольшом новосибирском поселке Чупино совершенно неожиданно. До переселения многочисленное семейство жило в сибирском городе Бердск, где у них была квартира, но перед переездом на новое место жительства Мешковы ее продали. Судя по всему, та самая квартира и была основной причиной стремительного переезда: как известно, опустившиеся люди вместо того, чтобы попытаться как-то преодолеть трудные обстоятельства, предпочитают продать жилье и падать дальше вниз, уже безо всякой надежды за что-либо зацепиться.

Надо сказать, что семья Мешковых, помимо Олега и Ирины, сорокадвухлетних родителей, состояла еще из троих несовершеннолетних дочерей и 21-летней Ульяны, дочери Ирины от первого брака. А у Ульяны имелся пятилетний сынишка Артем, симпатичный худенький мальчик, которого в малосимпатичном семействе невзлюбили с первых дней его появления на свет. Надо полагать, что обстоятельства появления на свет крохотного Артема были весьма драматичными. Ульяна родила его в том возрасте, когда в нормальных семьях дочки еще только размышляют о своем будущем, а не мечутся между памперсами и горшком, мечтая лишь об одном — как следует выспаться.

Но как бы там ни было, имея за своей спиной такое количество помощниц – трех сводных сестер, — Ульяна могла быть спокойной за будущее мальчика, ведь девочки были почти что взрослыми и могли по очереди присматривать за Артемом, предоставляя Ульяне возможность работать, чтобы как-то кормить и одевать сына.

На самом же деле в семье Мешковых все было совсем не так. К несчастью, все взрослые представители этого безголового семейства буквально ненавидели мальчика. Так, родители Ульяны, приходящиеся Артему дедушкой и бабушкой, считали, что внук мешает их дочке выйти замуж за хорошего человека. Сестрам Ульяны пятилетний малыш отравлял существование своим плачем и беспрестанными капризами. Не любила малыша и родная мать: сын был для Ульяны плодом случайной любви, вечным напоминанием об ошибках молодости. Одним словом, ситуация в семье Мешковых была такой, что даже великому романисту Чарльзу Диккенсу, надо полагать, ничего бы не оставалось, как в недоумении развести руками – как говорится, у семи нянек дитя без глазу!

Правда, если бы ненависть к мальчику проявлялась только в неких туманных намеках, в недовольстве или в полускрытых упреках, пусть бы так все и оставалось! Ведь любовь – не колбаса или ситец, ее невозможно исчислить в килограммах или сантиметрах. С нелюбимым в семье малышом складывалась совсем иная ситуация: ненависть имела самое прямое выражение и заключалась в регулярных и целенаправленных действиях со стороны взрослых.

Так как с самого первого дня появления в Чупино никто из Мешковых не работал, в доме не было денег, а следовательно, не было и еды. И если старшие дочери Мешковых как-то умудрялись не умирать с голоду, то слабенький мальчишка буквально чах на глазах. Он постоянно хотел кушать, просил чего-либо съестного, хотя бы кусочек хлеба, не говоря уже о чем-то более существенном. Однажды соседка случайно зашла в дом к Мешковым и столкнулась с бледным, заморенным мальчиком на пороге его комнаты: Артем тут же попросил у нее хлебца. Сердобольная женщина принесла Артему бутерброд, мальчик проглотил его, не разжевывая. В другой раз подруга одной из сестер Мешковых, приглашенная на день рождения, обратила внимание, что Артему, сидящему за столом, положили на тарелочку лишь крохотную ложку картофельного пюре. И ничего больше!

Понятно, что такая «диета» привела к полному истощению детского организма. Спасаясь от голода, мальчик пытался украдкой взять еду из холодильника. Обнаружив это, глава семейства и вовсе посадил внука на мотоциклетную цепь, приковав один конец к железной ножке кровати, а другую к худенькой мальчишеской щиколотке.

Узник родного семейства в таком положении провел два года. Иногда дед или родная мать отпускали его погулять по дому, но чаще всего это заканчивалось очередным скандалом: мальчишка так и норовил чем-либо подкормиться, он воровал еду всюду, где видел. По словам извергов-родственников, однажды ночью, будучи спущенным с цепи, Артем вынул из холодильника килограмм масла и тут же его проглотил. Разумеется, со стороны взрослых сразу же последовало наказание: мальчишку жестоко избили и снова посадили на цепь. Впрочем, били Артема едва ли не ежедневно, били жестоко, вымещая на пятилетнем сыне и внуке все свое недовольство неудавшейся жизнью.

Последней каплей, переполнившей чашу жестокости, стал один из январских дней, когда наказанного за какую-то очередную мифическую провинность Артема в течение несколько часов держали на лютом сибирском морозе, причем из одежды на нем была только тоненькая футболка и колготки.

Когда малыша привели в дом, он плакал не переставая. Взрослые, уставшие от беспрестанного плача, вдобавок навесили ему тумаков. В ту ночь мальчик скончался. По признанию медиков, причиной смерти стало переохлаждение организма и нанесенные побои. Но даже если бы этого последнего акта трагедии не случилось, Артем вряд ли сумел бы выжить и умер бы от истощения: пятилетний мальчик весил всего лишь семь килограммов, был крайне изможден и находился на грани смерти. Вскрытие показало, что мальчик перед смертью не ел в течение трех суток.

Родственников-мучителей арестовали. В процессе следствия выяснились любопытные детали: как оказалось, органы опеки и местный фельдшер знали о происходящем в доме Мешковых, но не придавали этому значения. Да и в самом деле, зачем понапрасну волноваться, ведь издевательства над детьми, известные нам по ро-

манам Диккенса, давно канули в вечность, а то, что происхо-дило в семье Мешковых, можно расценить всего лишь как своеобразные «методы воспитания»?

К счастью, суд присяжных Новосибирского областного суда с этим не согласился, приговорив обоих Мешковых и их дочь Ульяну к двадцати годам лишения свободы. Как бы там ни было, но даже эти справедливые меры, увы, не воскресят замученного Артема.

Воспитание смертью

Жители Мелитополя Ирина и Сергей Кривеленко стали мужем и женой тогда, когда Светланке, дочери Ирины от первого брака, было уже около года. Казалось бы, в этом случае у новоиспеченного мужа были все шансы стать полноценным родителем, недаром народная мудрость гласит: «Родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал». Словно памятуя об этой истине, 24-летний Сергей начал активно «воспитывать» удочеренную кроху. Чета Кривеленко жила в частном доме, так что простор для воспитательного процесса был, и был немалый. Как именно «воспитывал» молодой папаша маленькую девочку, в точности сказать невозможно, но факт остается факт – когда девочке исполнилось два с половиной года, Светланка пропала. Любопытствующим соседям молодые родители сказали, что Свету отвезли к бабушке, родному отцу девочки сообщили, что она находится у родителей мужа. Так продолжалось в течение долгого времени, пока информация об отсутствующем ребенке не поступила в местный отдел милиции. К этому времени у Кривеленко уже были совместный ребенок – полуторамесячный сын. Можно предположить, что молодые родители в это трудное время решили пожить без шумной и непоседливой девочки и отдали ее кому-то из близких. Но действительность оказалась куда более мрачной, чем можно было предположить….

В результате разговора по душам с местными операми молодой папа Сергей Кривеленко попросил бумагу с ручкой и написал явку с повинной. Как оказалось, к этому времени девочки уже давно не было в живых. Но самое страшное – она была похоронена во дворе дома, под старой шелковицей. Обычно в таких местах хоронят любимых собак и кошек, умерших от старости или по болезни. Но маленькая Света умерла совсем по другой причине.

Развивались эти события следующим образом. Однажды Света в порыве ребяческой непоседливости раскрасила одеяло цветными фломастерами. Папа Сергей, уже давно раздраженный непосредственностью неугомонной дочери, решил ее наказать. В процессе применения воспитательных мер он так шлепнул девочку, что та пролетела через всю комнату и ударилась головой об выступающий угол тумбочки. Через несколько минут девочка скончалась. Перепуганные родители не знали, что делать. Правда, большого горя по поводу смерти малышки, судя по всему, никто не испытывал, гораздо больше родителей занимало то, какое наказание придется им понести. Особенно распереживался молодой отец, который ранее был судим за кражу. Главе семьи казалось, что на этот раз его обязательно посадят, и посадят надолго (приговор за кражу ограничился условным сроком). Жена, то есть родная мать Светланки, разделяла его опасения. Тогда и было решено: труп девочки надо зарыть под старой шелковицей. Родители натянули на мертвое тельце комбинезон, посиневшее личико прикрыли полотенцем и в таком виде уложили труп младенца в вырытую яму. Спустя какое-то время над «домовой» могилкой дочери родители сделали цементную стяжку, намереваясь поставить над местом захоронения летнюю беседку. Вероятно, если бы не своевременное вмешательство оперов, беседка была бы возведена, летом в память об убитой девочке старая шелковица плакала бы тугими плодами, устилая политую невинной кровью землю.

К счастью, этого не случилось, девочку похоронили по христианским обычаям, а Сергей Кривеленко отправился за решетку по статье за «неосторожное убийство». Но разве охватывается этой статьей захлебнувшееся счастье кудрявого ангела, убитого за то, что смеялся слишком громко, за то, что родные мама и папа не смогли совладать с выпавшим на их долю счастьем?

Семь лет ада

Кошмар семилетней самарчанки Оли Зыряновой начался с того самого дня, когда родной отец, работавший охранником на одном из городских предприятий, вернулся домой после дежурства и обнаружил ее лежащей в постели. В тот день Оля приболела и потому в школу не пошла. Конечно, семилетняя девчушка не могла себе представить, чем это обернется, хотя в силу своего незначительного возраста тогда она не отдавала себе отчета в случившемся.

Но зато этот отчет прекрасно отдавал тридцатилетний отец Юрий Зырянов. Присев на краешек кровати рядом с полуобнаженной девчушкой, он поначалу ласкал ее голенькое тельце так же, как взрослые мужчины ласкают взрослых женщин, а потом предложил провести некий медицинский «эксперимент», призванный облегчить состояние девочки. Оле ничего не оставалось делать, как согласиться. Так родной отец впервые изнасиловал свою семилетнюю дочь. И это было только началом ада, растянувшегося на целых семь лет.

Выбирая моменты, когда матери Оли не было дома, отец-развратник прыгал к дочери в постель и делал с ней все, что подсказывало его извращенное воображение. Спустя какое-то время, желая разнообразить сеансы физической близости с родной дочерью, Зырянов стал снимать происходящее на видеокамеру. Отснятые кассеты он складывал в коробки, на досуге просматривал сцены близости с Олей, иногда давая просматривать их и родной дочери.

Все, что происходило между ней и отцом, девочка поначалу считала нормой. Правда, со временем Оля стала догадываться, что поведение отца выходит за рамки нормы. Ее подозрения укрепились после того, как отец под угрозой физической расправы запретил Оле рассказывать о происходящем матери. Девочка была уверена, что отец сдержит свое обещание, поскольку в гневе Зырянов-отец не знал удержу, избивая домочадцев по малейшему поводу.

В течение семи лет отец регулярно насиловал дочь, а родная мать жила рядом, ничего не замечая.

Можно представить себе уровень близости между матерью и дочерью, вероятно, это было что-то наподобие железобетонной стены. Впрочем, то же самое можно сказать и о школьных педагогах — ведь поведение девочки, подвергающейся сексуальному насилию со стороны взрослых, всегда отличается от поведения других детей. Не заметить это может только тот, кто не хочет этого видеть. Надо полагать, педагоги видеть это не хотели.

По мере взросления Оля начала понимать то, что действия отца — настоящее преступление. Но боязнь позора, страх за мать не позволили ей самостоятельно выбраться из своеобразной камеры сексуальных пыток, располагающейся под крышей родного дома.

Когда девочке исполнилось четырнадцать лет, Оля влюбилась в одноклассника и начала с ним встречаться. Отец, узнав об этом, жутко рассвирепел и избил «изменницу-дочку». Вероятно, доморощенному маркизу де Саду казалось, что дочка до конца дней будет исполнять его сексуальные прихоти и фантазии. После этого отец еще несколько раз избивал девочку, но Оля упорно продолжала бегать на свидания. Правда, любимому парню она тоже не осмеливалась рассказывать о том, за что на самом деле бил ее родной отец.

Омерзительная тайна Юрия Зырянова раскрылась сама собой. Однажды Оля мылась в ванной у бабушки, которая обратила внимание на рубцы от побоев на спине внучки. Сердобольная женщина стала расспрашивать Олю о причине побоев, и девочка не выдержала, рассказала и об истории отношений с мальчиком, и о многолетней сексуальной связи с родным отцом. У бабушки едва не случился сердечный приступ. Собрав волю в кулак, она побежала на работу к дочери, а уже оттуда, вместе с мамой Оли, женщины пошли в милицию.

Когда на квартиру Юрия Зырянова заявилась милиция, многоопытный развратник отказался отвечать на вопросы сотрудников. Но на это можно было не обращать внимания — во время обыска сыщики нашли коробку с кассетами, на которых были запечатлены многолетние сексуальные «забавы» отца с постепенно взрослеющей дочерью.

Точно так же обвиняемый Зырянов вел себя и на судебном заседании – он отказался отвечать на вопросы и отверг все обвинения в сексуальном насилии над дочерью. Но суд не принял во внимание позицию подсудимого и приговорил Юрия Зырянова к 10 годам заключения с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Понятно, что на этом реальные истории, как будто вышедшие из романов Диккенса, отнюдь не заканчиваются. Ведь ребенок, втя-нутый родителями в смертельно опасный круговорот житейских обстоятельств, даже при самом благоприятном результате вряд ли сумеет выбраться из него в целости и сохранности. И никто не даст гарантий, что испытавшие насилие в детстве, повзрослев, станут полноценными членами общества. Давно известно, что из страны детства можно выйти только через ворота любви, добра и самоуважения. Тем же, кто покидает ее иным образом, уготовано другое, куда более суровое будущее.

не понравилось

понравилось

Добавить комментарий

|

	Автор *: Адрес электронной почты: Комментарий*: Код проверки*:
	Поля, отмеченые звездочкой *, обязательны для заполнения.