(Окончание. Начало в №37.)

Грянул выстрел, меня отбросило на спину. Башка крепко ударилась об асфальт. Так мне, дураку, и надо.

Взревел мотор.

Перед глазами шли красные круги. Я пытался подняться, — но тело не слушалось.

— Никто меня больше не боится, — вздохнул Алваро Сеганти.

— Я боюсь, — честно ответил я.

Он подошел к столу и осмотрел инструменты.

Там лежали пара щипцов, садовые ножницы — такими можно отрезать толстую ветку, а можно палец, — и крючья разных размеров.

— Может, все-таки скажешь, где твой хозяин? Пощади старика, — я только с самолета, устал…

Алваро Сеганти было за шестьдесят. Как-то я видел мумию, что пролежала в стене полвека. Примерно так он и выглядел.

Серый старомодный костюм ему очень шел, — а вот обручальное кольцо на правой руке казалось нелепым. Сложно было поверить, что этот человек — опытный палач и убийца — когда-то был женат и до сих пор носит вдовий перстень.

— Ну так как? — спросил он, перебирая щипцы и крючья. — Будешь говорить?

Если где-то возникают проблемы, — и убийством их не решить, — вызывают Алваро. И надо сказать, — порой одного имени Сеганти достаточно, чтобы заботы рассосались сами собой.

Но только не сейчас, видимо.

— Лучше говори, — посоветовал я.

К счастью, на этот раз не я качался под потолком.

На цепи, избитый и окровавленный, висел полутруп, — когда-то он отзывался на имя «Паоло» и служил дону Джиованни, одному из воротил местной мафии.

— Люди больше не боятся, — заметил Алваро. — Ты это заметил? Все говорят про кризис. Думаешь, почему он начался? А все просто. Мы потеряли страх…

Он снял обручальное кольцо и положил на стол.

— Не хочу пачкать кровью, — пояснил Алваро.

Затем выбрал небольшие щипцы.

— Раньше люди боялись. Вы, молодые, этого не застали. Мы поднимали голову к небу и думали — вот сейчас на нас посыпятся советские бомбы. В школах детей учили, как выжить после ядерных взрывов. «Знают все — упал, укрылся!» Вы, небось, и не слышали этой песенки… А сейчас?

Он шагнул к Паоло и взял его руку в свою.

— Безработица? СПИД? Война? Всем плевать! Каждый думает, что беда его не коснется. А когда уходит страх, все остальное рушится.

Алваро Сеганти зажал острыми щипцами палец Паоло.

— Точно не знаешь, где твой хозяин?

— Стой! — сказал я. — Дай я попробую. Мы поговорим по-хорошему, авось, что и высидим.

Когда ребята из мафии начинают мочить друг друга, — лучше тихо сидеть в сторонке. Но раз уж я влип по самые уши, надо угодить и нашим, и вашим.

Я ведь не знаю, кто в конце концов победит.

— Хорошо, — согласился Алваро.

Он знал, что пауза между пытками может сломать человека быстрее, чем любые щипцы. Боль не так страшна, как ожидание боли.

— Мне надо поспать после самолета. Через два часа я приду, и мы продолжим…

Его улыбка мне не понравилась.

Алваро намекнул, что со мной он тоже займется.

А я-то здесь при чем, черт возьми?

— Развяжи меня, — прошептал Паоло.

— Нет, это плохая идея, — я покачал головой.

Глянул на дверь, за которой скрылся Сеганти.

"— Лучше скажи, где твой босс. Дон Джиованни взял деньги мафии и не смог вернуть. Ему конец

Паоло застонал.

На секунду мне показалось, что он умирает. Это меня вполне устраивало. Потом глаза пленника вновь открылись.

— Если я предам дона Джиованни, мне все равно конец. Никто не любит предателей. Лучше буду молчать…

Паоло поднял на меня глаза.

Я отвернулся.

— Отпусти меня. Мы поедем к дону Джиованни, он сможет нас защитить.

— Зачем мне так рисковать? — спросил я.

Паоло засмеялся, кровь тяжелыми сгустками упала на пол.

— Ты тоже в этом замешан. Когда я умру, Алваро примется за тебя.

В этом был смысл.

— Думаешь, он лопух? — спросил я. — Не заметит, как мы сбежим?

"— Нет… Он ушел нарочно

Мне было жаль Паоло.

Но если я сниму парня, — скоро сам займу его место.

"— Ладно, — произнес я. — Только обещай, что мы сразу поедем к дону Джиованни

Я отвязал его, и мы спустились к машине.

Парень выглядел как труп после вскрытия — но бодро перебирал ногами. Адреналин — великая вещь.

— Сам поведу, — сказал он.

— Черта с два.

Я представлял, как Алваро стоит сейчас у окна, смотрит на нас и ухмыляется.

Паоло забрался в машину. Я обежал ее кругом, чтобы сесть за руль, а когда открыл дверцу — парень уже тыкал в меня пистолетом.

Наверное, держал его под сиденьем.

— Какого черта? — воскликнул я. — Я же пытаюсь тебе помочь.

На самом деле я успел сказать только «Ка…», — и то не уверен.

Грянул выстрел, меня отбросило на спину. Башка крепко ударилась об асфальт. Так мне, дураку, и надо.

Взревел мотор.

Перед глазами шли красные круги. Я пытался подняться, — но тело не слушалось.

Паоло сдал назад и развернулся.

Этот урод решил меня переехать!

Я откатился в сторону, — вернее, попытался. Все, что мне удалось, так это перевернуться на брюхо. Мое лицо уткнулось в асфальт, руки бессильно дернулись.

Что лучше, — сдохнуть на месте или всю жизнь потом кататься в коляске?

Прогремели три выстрела. Машина взвизгнула, как умирающая женщина. Потом послышался шум удара.

Алваро Сеганти наклонился ко мне и протянул руку.

— Зачем ты мне помогаешь? — спросил я.

Рана оказалась нестрашной. А вот голова… Да, поболит немного.

— Паоло ничего не знал, — сказал Алваро.

Убийца помог мне встать.

— Он просто сбежал бы из города. А ты… ты приведешь меня прямо к Джиованни.

* * *

— Это вы? — удивился Мэтт Фрейзер. — Я думал, вас посадят в тюрьму.

На студии было тихо.

Копы уехали, люди разбрелись по домам. Все понимали, что фильм накрылся и пора искать новую работу.

Мэтт стоял у приоткрытой двери и чего-то ждал. Видно, собирался подслушивать. Я приклеился рядом.

— И речи быть не может!

Линда Старк вошла в комнату.

Походочка у нее была, как у слона-сержанта, которого мучает геморрой. За глаза все подсмеивались над Линдой, — но никто не решался делать это открыто.

В империи кино только она решала, кому жить, а кому умереть.

— Послушай, мы же снимаем триллер! — бормотал Боб ди Марко.

Продюсер был похож на мокрую половую тряпку.

Казалось, — он только что промчался сотню миль по пустыне, а потом узнал, что бежать надо было в другую сторону.

— Двух человек убили, прямо во время съемок! Отличная реклама. Журналисты будут в восторге. Фильм уже окупился.

— В восторге? Отличная?

Линда остановилась, и мне показалось — я слышал, как щелкнули ее гранитные челюсти.

— У нас солидная студия, Боб. Мы должны думать о репутации, а не о дешевых скандалах. Фильм закрыт, и точка.

Мэтт схватился за голову.

Хорошенькая новость для режиссера! Он хотел распахнуть дверь, вмешаться, — но я остановил парня.

— Оставь, это бесполезно.

Линда ушла.

— Все кончено, — сказал Боб, подходя к дверям.

— Они не могут так поступить, — возмутился Мэтт. — Прибыль…

— Им плевать на прибыль, — Боб даже не сел в кресло, а стек в него, как кисель. — Когда у тебя большие деньги и власть, ты сразу становишься придурком. Это как проклятие.

К счастью, из нас троих это никому не грозило.

— Хорошо, — режиссер по-козлиному вскинул голову. — Обойдусь без них. Доснимаю свой фильм сам. Я Мэтт Фрейзер, у меня два «Оскара»!

— Ты не можешь, — устало ответил Боб. — Права остались у студии. Они не будут заканчивать фильм, но и тебе не дадут.

Фрейзер врезал кулаком в стену, — не потому, что вдруг научился справляться с гневом. Просто стена оказалась ближе, чем я или Боб.

Потом он пулей вылетел из комнаты. Мы не пытались его останавливать, — пусть набьет рожу кому-нибудь другому.

— Что говорит полиция? — спросил Роберт.

— А это самое интересное. Те двое недавно вышли из тюрьмы. Они ограбили ювелира и отсидели червонец. Хозяин погиб, камни не нашли…

— И кто же их убил?

— Копы думают, что сообщник. Грабителей было трое.

Роберт присвистнул.

— Лет десять назад Фрейзер разорился, — напомнил он. — А потом вдруг снял пару фильмов за свой счет. Никто не знает, где Мэтт раздобыл капусту.

Перед моими глазами всплыли газетные вырезки.

Сам Боб ди Марко тогда угодил в больницу, — по его словам, он чистил пистолет и случайно ранил себя. Тогда никто не связал это происшествие с ограблением польского ювелира.

Но сейчас…

— Послушай, — меня вдруг осенило. — У тебя, кажется, есть лодка?

— Да, на озере Качума. Надо же развлекать инвесторов! А с тех пор, как пришлось продать мою яхту… Но и там неплохо — чистый воздух, горы…

Но я уже не слушал его.

Теперь я знал, где прячется дон Джиованни.

Лодка и впрямь была неплохая, — на такой не стыдно покатать девочку или богатых инвесторов. Но, конечно, она и в подметки не годилась той яхте, которой Боб гордился когда-то.

Дон Джиованни сидел на борту, с удочкой в руках.

— Клюет? — спросил я.

— Нет. Но какая разница?

Он улыбнулся.

— Главное, что рыба здесь есть. В Канаде я видел озера… Чистые, прозрачные, до самого дна видно. А знаешь, почему? Мертвые они. Отравлены химикатами.

— Алваро Сеганти приехал.

— Значит, скоро меня найдет, — согласился дон Джиованни. — Знаешь, в чем его слабость-то? Схватит кого-нибудь и будет пытать, пока не расколет. А о том, что можно просто людей поспрошать, не думает.

— Почему вы один? — спросил я. — Где же тело-хранители?

Дон Джиованни поднялся и отложил удочку.

— Чем больше кругом охраны, тем больше людей могут тебя предать…

— Паоло умер, но так и не сказал, где вы.

"— Он и не знал

За моей спиной остановилась машина. Я не стал оборачиваться. Я уже и так знал, кто это.

— Надо было прятаться лучше, — сказал Алваро.

— Не умею я убегать, — вздохнул дон Джиованни. — Да и поздно уже учиться.

У него за спиной, на поясе, темнел пистолет. Беглец понимал, что не успеет достать оружие, — Алваро был быстрее.

И все же он попытался.

Два выстрела грянули одновременно. Дон Джиованни даже не целился. Просто спустил курок, и пуля ушла в воду.

Сеганти попал ему прямо в сердце.

В ту же секунду из-за кустов вынырнула машина. Она врезалась в Алваро, сбила и переехала. Линда Старк вышла на дорогу.

Сеганти поднялся.

Я мог поклясться, что человек не может выжить после такого. Но Алваро стоял на ногах.

— Ты помнишь меня? — спросила Линда.

В ее руке появился пистолет. Она выстрелила дважды, и Сеганти упал.

Женщина повернулась ко мне.

— Спасибо, — сказала Линда.

Не знаю, — может, она убила бы и меня. Я бы на ее месте так и поступил. Но почти сразу же приехали копы.

— Прости, что опоздал, — сказал лейтенант Маллен.

— Прости, что не умер, — огрызнулся я.

— Что здесь произошло?

Я кратко все рассказал.

— В Голливуде ее знают как Линду Старк. Но Боб ди Марко однажды сказал: «Старковски». Я понял, что она полька — дочь того убитого ювелира. Отец погиб прямо у нее на глазах…

— Тогда ей было шестнадцать?

— Да. И не мудрено, что после такого кошмара она превратилась в железного крокодила. Вот почему Линда убила тех двоих, — месть.

— А Сеганти?

— Я сказал ей, что он был третьим.

— Но как ты узнал?

Я покачал головой.

— Приятель. Зачем же знать, если можно выдумать?