Перед тем как лечь в гроб, несчастная сама истопила баньку и помылась.

— Что это? — когда разделись, Иван осмотрел супругу. Весь ее левый бок отливал синевой.

— С мотоцикла упала. Ничего страшного, — отмахнулось женщина. – Поддай лучше парку.

Мужик схватил ушат и щедро оросил раскалён-ные камни. Клубы пара заполнили маленькую комнатуху, что служила одновременно и помывочной, и парной.

— Хорошо, — напарившись, прокряхтел Иван. — Пошли, освежимся.

Ответа не последовало.

— Уснула, что ли? – он тронул женщину за плечо и отпрянул. – Супруга уже остывала, стеклянные глаза глядели мимо, в никуда…

Иван Величко женихом был перспективным: водку не квасил, добра нажил – другим на зависть. Овдовев в пятьдесят пять, в бобылях не засиделся – через год сошёлся с односельчанкой. Не пугала его и разница в возрасте — восемнадцать лет. И даже то, что избранница его была бабой гулящей, о чём знала вся деревня, а кое-кто даже пользовался. Главное, что работящая.

Действительно, ну не поставят же на должность бригадира полеводческой бригады кого попало. Так что Валентина Самохина успела зарекомендовать себя и с хорошей стороны.

Поняв, что жена мертва, Величко вызвал «скорую». Врачи, в свою очередь, констатировав смерть, позвонили в правоохранительные органы. Учитывая характер повреждений, сотрудники милиции в первую очередь, понятное дело, заключили под стражу самого хозяина, как наиболее вероятного подозреваемого в убийстве, пускай и неумышленном.

Двое суток, пока шли экспертиза и предварительное расследование, провёл Иван за решёткой. А когда узнал заключение экспертов, ещё больше расстроился. Лучше бы не говорили. Оказывается, в тот злополучный день имела Валентина интимную близость с несколькими мужчинами, а повреждения получила за четыре часа до смерти. И не в результате падения, а от воздействия тупого предмета, имеющего плоскую поверхность. Таким может быть кулак, или обутая нога.

* * *

День выдался погожим. Пользуясь случаем, Величко загрузил под завязку личный «Фольксваген- Пассат» с прицепом картофелем нового урожая и, едва встало солнце, отправился в Минск на рынок. Путь не такой уж и далёкий – всего каких-то тридцать километров.

В столице Иван провёл весь день. В шесть вечера сложил остатки товара, заехал к приятелю в Шабаны, выгрузил тому два мешка, поужинал, от ста граммов отказался и к восьми, когда солнце клонилось к закату, вернулся домой, где его уже ждала тёплая банька. Обычай такой был у мужика: после рынка — баня.

У супруги Ивана Валентины дела обстояли иначе. Трудилась она бригадиром в СПК «Мелыница», что располагался в одноимённой деревне неподалёку от столицы. Спозаранку, проводив мужа-пенсионера на рынок, Самохина привычно отправилась на «наряд» получить от руководства задание.

Полевой бригаде в тот день, из-за отсутствия других работ, предстояло отправиться на дальнее жниво, оказать помощь в погрузке прессованной в рулоны соломы на специально приспособленный для перевозки прицеп. Единственный в хозяйстве трактор, оборудованный для погрузки мотовилами, сломался ещё две недели назад.

Коллектив бригады в тот день, помимо руководителя, состоял из трёх человек: Виктора Пузырина и супругов Елены и Николая Прокопченко. Остальные работники отправились в плановый краткосрочный запой по случаю пятницы и приближающихся выходных.

На поле отправились на мотоцикле «Иж-Планета» с люлькой, что принадлежал Самохиной. Пузырин устроился сзади, тесно прижавшись в начальнице. Супруги Прокопченко поместились в люльке.

Прибыв на место, Валентина огляделась. Трактор с лафетом ещё не приехал, кругом валялись рулоны соломы, а один кто-то уже разобрал и по частям пытался перенести к себе на подворье. Тем не менее остался стожок. В нём и устроились Самохина и Пузырин. Поняв намёк, супруги Прокопченко отправились якобы прогуляться, дело знакомое и до боли привычное.

Пользуясь случаем, Валентина и Виктор стали совокупляться, что делали часто и прилюдно. Лишь звук мотора трактора неподалё-ку их остановил. Самохина натянула на изрядно располневший зад рабочие брюки, отряхнулась, распределила рабочие места и укатила, пообещав к обеду вернуться.

* * *

Павел Яцкевич в своё время удостоился великой чести быть мужем Самохиной. Всего два года, ещё в юности, провели они в законном браке да и разбежались по причине блудливости слабой половины. Но чувства-то остались. Больше Яцкевич не женился. А чтобы разрядиться, иногда приглашал, так сказать, на «чай» бывшую супругу. Валентина не отказывалась. Уж лучше на диване, чем в стогу соломы, да и какая разница, с кем.

Вот только жил Яцкевич на хуторе, который хорошо просматривался из деревни. Мотоцикл ярко-красного цвета, единственный на всю округу с люлькой, был заметен издали.

Приходилось оставлять транспорт у колхозной конторы, а самой три километра чесать пешком.

Также не устраивал Самохину лютый норов Яцкевича — ревновал он к каждому. Повод, понятное дело, всегда находился. Причем к Величко никаких претензий не было – слух по деревне пошёл, что как мужик Иван совсем никакой. А вот к другим… По пьяной лавочке мог и поколотить. А выпивал Павел, как любой другой человек его положения, умеренно. По маленькой, но каждый день, перед едой. Напивался обычно к вечеру, когда оставался один.

Время шло к обеду, Павел ещё не трапезничал, когда явилась Валентина. В тот день она изменила традициям, приехала на мотоцикле к самому дому. Наверное, потому, что муж был далеко — не явится, если что.

— Ты вовремя, — обрадовался Яцкевич. – Садись за стол.

— Некогда мне, — отказалась Самохина. – Люди в поле голодные.

— Это ты про Витьку с Колькой? Так они давно домой пошли. Дорога тут одна, у меня за огородом.

— Не врёшь? — засомневалась Валентина.

— Больно надо, — обиделся ещё трезвый Павел. — Ты ж сама приехала.

Они наспех перекусили в сенях. По такому поводу Яцкевич достал из погреба собственного производства бутылку «косорыловки».

— Последняя, надо ещё замесить, — заметил Яцкевич.

Самохина выпила чуток для виду, остальное вылакал хозяин.

— Пошли в хату, пока не развезло, — предложила гостья.

— А хоть и развезёт, я под этим делом о-го-го, сама знаешь! — напомнил Яцкевич.

Добрых полчаса лохматый кот редкой породы с печки наблюдал оргию, что вершилась на его любимом диване. Закончив постельную акробатику, Яцкевич сполз на пол, отдышался, отметив для себя, что не помешало бы восстановить здоровье посредством спиртосодержащего зелья. Но вот его-то в наличии и не имелось.

— Ты погуляй немного, я скоро. — натянув портки, Павел поспешил к мотоциклу и порулил к сельпо.

Возле магазина собирался вмазать на халяву Николай Прокопченко. Яцкевич пришёлся ему кстати.

— Что, Вальку завалил? — начал разговор односельчанин.

— Ну, дык, уметь надо! — величаво ответил Яцкевич.

— Что там уметь, — сплюнул Прокопченко. — Не ты сегодня первый.

— Погодь, я сейчас.

Павел скоренько обернулся к прилавку, на пригорке мужики откупорили бутылку дешёвого плодового «бырла», что предлагалось в ассортименте данной торговой точки, и Николай всего за стакан «сдал» похотливую начальницу.

— Вставай, сука, разлеглась тут. — Павел застал любовницу там же, где и оставил, пнул ногой в рёбра.

— Ты что, Пашка, сдурел?! — Самохина скатилась с дивана, схватилась за бок.

— Зачем Витьке давала? — плевался Яцкевич. – Что, меня мало?

— Да ладно, всего разок. Тебе жалко?

— Дрянь!

Не давая подняться, Павел принялся избивать женщину. Дело привычное, не раз бывало. По лицу не бил, чтобы «фотокарточку» не испортить – начальство все-таки. Больше в живот да по рёбрам. Самохина потеряла сознание.

Голую любовницу Яцкевич выволок во двор, где бросил у мотоцикла. Потом сжалился, вынес одежду. Где-то через час хозяин заметил, что Валентина очухалась, облачилась и, с трудом заведя мотоцикл, поехала домой.

* * *

Было невыносимо больно. Однако, вместо того чтобы обратиться за медицинской помощью, Самохина принялась топить баню. Скоро должен был вернуться с рынка муж, а у него традиция. От Яцкевича она получала и раньше, но как-то обходилось, решила, что пройдёт и на этот раз…

Смерть наступила от внутреннего кровоизлияния, перелома рёбер и разрыва селезёнки.

P.S. Проверив алиби, Ивана Величко отпустили хоронить жену. Таким образом, следствие осталось без подозреваемого, хотя в деревне прекрасно знали, кто убил Валентину. Некоторые знали за что. Уж больно откровенно несколько часов на хуторе красовался мотоцикл. А вскоре, благодаря помощи местного населения, настоящий убийца оказался в камере. Сельчане написали коллективное заявление, где указали на супостата. Яцкевич факт избиения и не отрицал и теперь ближайшие десять лет проведёт за решёткой.

Гарри и Дафна прожили вместе восемь лет. Вначале он был звездой кино, она – никем....

Добавить комментарий